– Что-то вроде коммуны, – кивает головой Келтон.
– Да, к тому все и пришло. Тут каждый что-нибудь умеет. Оказалось, что я – рукастый.
В голосе Макса – нотки гордости.
– Да, вы спасаете жизни, – говорю я.
– Для этого у нас есть врач, – усмехается Макс. – Другие ищут припасы. Вчера, например, мы нашли полуприцеп, полный одеял и подушек.
Мысль о подушке едва не заставляет меня впасть в тоску по своей кровати.
– Некоторые патрулируют периметр. День и ночь. Именно они нашли твоего брата.
Мы добираемся до нашего грузовика и, к счастью, обнаруживаем, что ящик с водой находится там, где мы его оставили. Макс склоняется над стоящей рядом «Хондой», чтобы слить бензин, и, пока он занят, Келтон и Жаки переносят «Аква Виту» на заднее сиденье грузовика и запирают кабину. Так как это не моя вода, я гашу в себе желание поделиться ею с Водяным ангелом. Хотя меня и мучает чувство вины. Ну что ж, будем жить с этим чувством. Если я стала плохим человеком, разберусь с этим потом.
Вероятно, Жаки и Келтон с трудом подавляют в себе желание вскрыть ящик, как и я. Но ведь сказала же Агата, что мы пока не безнадежны. А Келтон сам вбил нам в головы мысль, что неприкосновенный запас – это неприкосновенный запас. Хотя я и чувствую, что скоро положение наше станет по-настоящему отчаянным и нам придется что-то предпринять.
28) Генри
Я пришел к выводу, что пожилые люди либо безумны, либо прозорливы. Это – сложное уравнение, состоящее из их жизненного опыта, груза прожитых лет, изношенной генетики и того, насколько измордовала их жизнь. Водяной ангел – вариант, где доминируют прозорливость и мудрость. Она умна не по годам – нашла простой и, одновременно, гениальный способ собирать воду. Вода же была у всех под носом, но все эти люди были настолько тупы, что скорее умерли бы от жажды, но так и не нашли то, от чего зависит их жизнь.
Жидкость для очистки стекол!
Точнее, не сама эта жидкость, а бачок, откуда она поступает на лобовое стекло. Этот бачок есть в каждой машине. Многие люди заливают в него специальную смесь с метанолом, который страшно ядовит. Но другие, чтобы не связываться с ядом, используют вместо него простую воду. Кто бы подумал, что именно лентяи да трусы способны нас спасти? Хотя Водяной ангел и не дала нам воды, она подарила нам нечто большее – способ выжить. Как говорится, лучше дать голодному удочку, чем рыбу.
Группами по два человека нас послали по шоссе в северном направлении, на расстояние с милю – ближе того все машины уже были исследованы. Сопровождает нас пара грузных и совершенно одинаковых близнецов лет под двадцать. Этакие Траляля и Труляля из «Алисы в Зазеркалье». Туда же направляются вечно нудящая мамаша и ее ребенок, по-видимому, немой. А следом – пожилая супружеская пара, муж и жена, которые живут вместе так долго, что превратились в полностью идентичные андрогинные версии друг друга. Каждой группе вручили рюкзак, фонарь, вешалку для пальто и ломик. Многие машины заперты, отчего у них нельзя поднять капот, поэтому с помощью проволочной вешалки мы должны попытаться вскрыть замки. Если это не работает, то ломиком мы разбиваем стекло.
– Хотя мы и уничтожаем чью-то собственность, это ничего не значит, – сказала нам Агата перед тем, как мы двинулись в путь. – Наверняка, когда все закончится, эти машины бульдозерами просто сгребут с шоссе, чтобы его очистить.
Хотя нам велено было собирать только то, что помогло бы выживанию всех оказавшихся на шоссе, мне были интересны и иные вещи. В суете и спешке, в которых люди покидали шоссе, происходило нечто действительно занимательное – некий фундаментальный сдвиг в системе ценностей. Нечто подобное тому, что случается во время экономических кризисов. Внешние события, воспринятые через призму психологии толпы, породили позитивный контур обратной связи. Нет, для тех, кто бросил свои машины на дороге, он не был позитивен. Их единственной целью было выживание, а это означало, что люди быстро забывали ценные вещи, которые не служили этой цели – здесь и сейчас. Часы, драгоценности, наличность – вас наверняка удивит разнообразие ценностей, которые можно обнаружить в круглых подстаканниках и в отсеках для хранения перчаток. Не то чтобы их оставляли намеренно. Нет. Но поскольку эти вещи ушли с экрана радара постоянного внимания и были заменены там иными вещами, они были просто-напросто забыты. Конечно, в большинство открытых автомобилей я нахожу лишь не стоящий внимания хлам. Но мне удается обрести также некие активы, которые в противном случае были бы навек утрачены.
– Смотри, что я нашел, – говорит Гарретт, глядя сквозь заднее стекло в кабину хетчбэка. Там, на заднем сиденье, лежит пачка памперсов.
– Там, у костра, есть женщина с младенцем, – продолжает он.
– Отличная идея! – отвечаю я. – Она это оценит.
Да уж. Ценности являются нам в разнообразных формах.
Дверь в машину, естественно, закрыта, а многочисленные попытки открыть ее с помощью вешалки ни к чему не приводят.
– Думаю, нам придется разбить окно, – говорю я, автоматически вызывая на физиономии Гарретта озорную ухмылку. Эта ухмылка говорит о многом: о том, например, что ему страшно хотелось и хочется все ломать и крушить. А ему не разрешают. Ему хочется совершать дикие поступки, но его никогда не спускают с поводка. Мне знакомы эти чувства, и я решаю избавить Гарретта от долгих лет, проведенных в компании психоаналитика, позволив ему сделать то, что он хочет. Сделать одно простое действие.
Я протягиваю Гарретту ломик:
– Действуй!
Он выглядит немного напуганным.
– Ты уверен? – спрашивает он.
Я пожимаю плечами:
– Агата говорит, можно, если по-другому не выходит. Давай, вломи-ка ему!
Гарретт, с той же самой ухмылкой на лице, делает замах и бьет ломиком по окну. Оно подается с первого удара, но не взрывается, а трескается и, вогнувшись внутрь, стекает с рамы. Удивительно, как это Гарретту удалось вложить в удар столько силы. Я думал, удар будет поскромнее.
– Отлично! – говорю я. – Попробуй еще одно.
Ни минуты не раздумывая, Гарретт поворачивается к машине, которая стоит за его спиной и, замахнувшись, наносит еще удар. Окно разлетается вдребезги.
– Моя очередь, – говорю я.
Я вижу «Мерседес» с хромовой фигуркой на капоте. Точь-в-точь, как машина нашего соседа-идиота, который подал на нас в суд за то, что мы на два дюйма выдвинули в его сторону забор, разделяющий наши территории. Я бью по фигурке, готовый увидеть, как она отлетает, словно мяч для гольфа; но вместо этого фигурка, удерживаемая пружинистым тросиком, вылетает из паза, а потом вновь встает на место. Черт! Я ведь совсем забыл, что на «Мерседесах» эти фигурки устанавливают именно таким образом, чтобы их не сорвало на автомойке. Я наношу второй удар, и фигурка повторно совершает свой маневр. Гарретт смеется.
– Она тебя наколола! – говорит Гарретт.
