– Тебе жаль, что тебя поймали, – говорит Жаки, и она, наверное, права.
И тогда Гарретт, которого предательство Генри ужалило, наверное, сильнее всего, просит:
– Сделай это, Жаки! Давай!
– Гарретт! – в ужасе кричит Алисса.
– Прошу тебя! – не унимается Гарретт. – Он заслужил. Он обманул нас, предал! Он только притворялся нашим другом.
Я вспоминаю, как Гарретт просил меня разрядить пистолет в белокурого водяного зомби – тогда, на побережье.
Брюки у Генри в паху потемнели. Пятно. Небольшое – в нем не так уж и много воды. Но сочувствия он не дождется. Может быть, оно бы и появилось, застрели его Жаки. Но сейчас – ноль эмоций.
Жаки смотрит на Гарретта, не менее, чем Алисса, удивленная его словами. Затем она вынимает обойму и стреляет вверх. Грохот выстрела отражается от деревьев и мечется по лесу.
– Что с тобой? – спрашивает Алисса.
– Если бы я не выстрелила в небо, пуля сейчас сидела бы в его долбаной черепушке, – отвечает Жаки.
– Скорее – в земле, что позади черепа, – уточняю я, исходя из расстояния от Жаки до ее несостоявшейся цели.
Жаки уносится прочь, и Алисса, пронзив Гарретта взглядом, приказывает:
– Иди с ней. И присмотри, чтобы не натворила глупостей.
– Как будто я смогу ее остановить!
Алисса пристально смотрит в глаза Гарретта, и я понимаю, о чем она думает. «Что, Гарретт? Ты сломлен? Ты сломлен в большей степени, чем мы все? И если бы пистолет был в твоей руке, Генри уже был бы мертв?»
– Иди и все!
Теперь нас трое – я, Алисса и Генри. Он уже достаточно оправился для того, чтобы попытаться убежать, но не делает этого, потому что знает – я его достану. А меня он боится смертельно. Странно, раньше никто не видел во мне очевидную угрозу. Никто не называл питбулем. Парни типа Генри либо не обращали на меня внимания, либо смеялись. Теперь же я – Келтон-терминатор. Если выживу, сделаю себе майку с такой надписью.
– Я просто хочу знать, – говорит Алисса, – почему ты это сделал.
Генри не смеет поднять на нее взгляда. Это хорошо. Он не заслуживает того, чтобы смотреть ей в глаза.
– Если бы я не смог вам ничего предложить, – мямлит он, – вы бы оставили меня умирать со всеми прочими в Голубином каньоне.
– Так ты нам солгал!
– Я ведь не говорил, что там была вода. Вы сами так решили.
Алисса смотрит на него так, будто собирается ударить. Вот и славно! Это – настоящая месть. Не хуже, чем если бы она действительно его ударила. Но поскольку она отказалась от этого, я решаю внести собственную лепту.
– Если мы все-таки передумаем, в убежище есть лопата. А земля здесь, на склоне, достаточно мягкая, чтобы выкопать яму.
– Я все сделаю для вас, – молит Генри. – Все на свете! Обещаю!
– Заткнись, Генри, – обрывает его Алисса. – Или я сама схожу за лопатой.
35) Алисса
Не исключено, что Генри нас всех убил.
Я не хочу, чтобы эта мысль поселилась в моей голове и вытеснила все остальные. Следует сосредоточиться на решении, а не на проблеме. Но мысль вползает в мой мозг, лишая меня способности изгнать ее. Знай мы наверняка, что в ящике нет воды, делали бы все по-другому. Может быть, мы бы оставили Генри умирать в его сказочном доме с кондиционерами. Хотя кого я хочу обмануть? Если бы мы знали, что воды у него нет, но он хочет поехать с нами, я первой голосовала бы за то, чтобы взять его с собой.
Но знай мы об отсутствии воды, наверняка придумали бы запасной план. Теперь же у нас нет ничего, кроме отчаяния и мысли, которая вытягивает душу: Генри нас всех убил.
Мы ведем Генри к убежищу, потому что, если мы отпустим его, он умрет, не успев даже выбраться из леса, а я не хочу, чтобы его смерть была на моей совести. Жаки настаивает, чтобы мы связали ему руки, чтобы подонок не смог ничего делать и понимал, что он под домашним арестом. Я не спорю с Жаки. Наверное, это правильное решение. Я доверяла Генри – и куда это нас привело? Даже Келтон соглашается, что с Генри нельзя спускать глаз. С этого момента лучший способ поведения – подозревать всех и вся.
В убежище мы решаем, что нам делать дальше. Гарретт, удрученный сверх меры, забивается в угол.
– Экономлю энергию, – говорит он. – Разве мы не обязаны это делать? Экономить энергию?
– У нас достаточно бензина, чтобы добраться до шоссе, – говорю я. – Найдем Агату и расскажем, что с нами случилось. Она поможет.
– Если с ней еще не расправились мародеры, – говорит Жаки.
Вот же, умеет подбодрить!
– У меня идея получше, – говорит Келтон.
Поискав в ящиках шкафа, он достает карту и разворачивает ее на маленьком кухонном столе.
– Мы находимся здесь, – показывает он. – Агата здесь, в тридцати милях. Но взгляните сюда.
Палец ползет к изображению вытянутого, игрек-образного озера, находящегося к западу от того места, где мы остановились.
– Это водохранилище Сан-Габриэль, – говорит Келтон.
Жаки иронически усмехается.
– Ты что, не слышал? Все водохранилища давно высохли. Вот что значит пользоваться старыми бумажными картами.
– Согласен, – не сдается Келтон. – Водохранилища Когсвелл и Моррис исчезли, но озеро по ту сторону дамбы до сих пор поддерживают для борьбы с пожарами. Я уверен в этом.
– Как вообще можно в чем-то быть уверенным? – фыркает Жаки.
– Можно. Мой отец не случайно именно здесь выбрал место для убежища. Конечно, воды там гораздо меньше, чем раньше. Но она должна там быть.
Проверив расстояние по карте, я понимаю, что водохранилище от нас отделяют десять миль – в три раза ближе, чем до Агаты.
– Придется некоторое время ехать по бездорожью, – говорит Келтон, ведя пальцем по карте. – Здесь мы перевалим на ту сторону холма и попадем на шоссе Ист-Рок. А оно уж нас приведет к озеру.
– Похоже на настоящий план, – вдруг говорит из своего угла Генри.
Жаки пинает его – не для того, чтобы сделать больно, а чтобы дать понять, что его мнение никого не интересует.
– Все согласны? – спрашивает Келтон.
На самом деле нет, но никто не признается. Потому что, если мы хотим жить, план Келтона – лучший выбор.
В убежище мы находим несколько рюкзаков и мешков. Я раздаю их своим спутникам.
– Нужно осмотреть все здесь и забрать с собой то, что нам может понадобиться, – говорю я. – Но не слишком нагружайтесь.
Я собираюсь передать один мешок Генри, но тот показывает мне свои связанные руки и пожимает плечами. Если я хочу, чтобы он участвовал в сборах, мне нужно разрезать его путы. Поэтому я оставляю его без мешка.
