Эна выпалила последнюю фразу и уткнулась лицом в руль, рассыпав волосы по побелевшим пальцам Дилана.
— Мой отец не псих. Мой отец сказатель, — отчеканил парень.
— Знаешь что! — тряхнула головой Эна и ткнула пальцем в лицо Дилана. — Пусть он оставит свои сказочки при себе и не впутывает в них моего брата! Подло играть чужими чувствами! Что он ждет от меня? Что я стану разговаривать с лисами? Мне что, пять лет?! Что он от меня хочет?
Дилан опустил глаза.
— Я не знаю, почему он к тебе прицепился.
— Выходит, он просто достает меня от скуки? Или все же твой отец натуральный псих и верит, что он и есть этот несчастный Деклан?
— Я не помню, когда он последний раз рассказывал семейные предания, — прошептал Дилан. — Я не знаю, зачем он это делает. Может, он пытается так нас с тобой поссорить?
— Идиотский способ, не находишь? — спокойным серьезным тоном продолжила Эна. — И чего ему нас с тобой ссорить? Мы и без него прекрасно ссоримся, хотя знакомы меньше недели!
Дилан не поднимал глаз.
— Чтобы я не пошел по стопам Малакая.
— Что?! — выкрикнула Эна. — Ты что такое говоришь?!
— То и говорю, — Дилан наконец взглянул в ее разгоряченное бегом лицо, и Эна увидела, что его щеки пылают никак не меньше. — Он ударил меня, потому что не поверил, что мы просто сушили одежду.
Эна убрала руки с руля и отошла в сторону.
— Разбирайся с отцом сам, раз ты такой идиот! — выпалила она, смотря в сторону.
— И учти, если твой отец еще раз заявится ночью искать тебя или начнет пугать меня братом-куницей, я выложу все матери. И, будь уверен, через час она будет говорить с Гардой. А теперь проваливай, а то побежишь догонять автобус.
Эна рванула поводок на себя и повернула в сторону дома. Мимо соседской калитки она пронеслась вихрем, даже не думая забирать позабытую на вешалке шапку. Дурак! Дурак! Дурак! Не могла остановиться Эна, уже не отделяя сына от отца в своих проклятьях.
Через минуту, заслышав рев мотора, она шарахнулась к обочине, испугавшись, что это Эйдан ее преследует. Но за поворотом показался тягач. Она отпрыгнула на обочину и взяла терьера на короткий поводок. Наконец-то привезли машину, и они смогут вырваться из этой сумасшедшей деревни. Чтобы тягач точно не задел ее прицепом, она подтащила собаку к низкой каменной ограде и перепрыгнула в соседский сад. До их владений оставалось не так много, только миновать заросли терновника. Главное теперь, чтобы охотница не сорвалась с поводка.
Глава 24
— Хватит уже тянуть!
Собака не то, что выдернула руку, Эна чуть не оставила на терновнике расстегнутую безрукавку! Почему Малакай притащил к ней вместо сторожевой собаки охотничью?! Она сдерживала ее из последних сил и пару раз чуть не растянулась на траве, споткнувшись о корни старых деревьев. И когда путь преградила каменная стена, Эне пришлось выпустить поводок. Почувствовав свободу, Джинджер с диким лаем ринулась к заветной цели.
— Назад! — прокричала Эна для собственного успокоения, понимая, что охотница по доброй воле не вернется. Если терьер схватит лису за хвост, пусть сам объясняется с Эйданом. Или просит заступничества у хозяина. Она ни за какие коврижки не заговорит больше с этим сумасшедшим. И с его сыном тоже!
Лай закладывал уши и вдруг стих. Неужели охота удалась? Не мог же терьер застрять в лисьей норе мордой!
Эна оттолкнулась руками и легко перемахнула через стену. Собака продолжала молчать. Эна сдала стометровку и даже дышать перестала, когда ее взору открылась завораживающая картина: собака и лисица стояли, гипнотизируя друг друга. Почти одного роста. Почти одного цвета. Только у одной уши торчат, а у другого поджаты. Как и куцый хвост, а у лисицы раскачивается из стороны в сторону, как маятник — и на конце такой пушистый, что кажется даже толще шеи. Почему они молчат? Почему не тявкают друг на друга — чего терьер такой пришибленный, точно не он охотник!
И когда Эна схватила поводок, лисица медленно повернула в ее сторону голову. Четко очертанный черным рот будто растянулся в улыбке, а белые подпалины на морде превратились в ямочки на щеках. Щеках, укрытых рыжими кудрями. Румяных щеках.
Нога зацепилась за корень дерева, и Эна шлепнулась на траву, даже не почувствовав твердость земли. Она не могла оторвать взгляда от человеческого лица лисицы.
— Двенадцать, Эйнит Долвей. Двенадцать.
И лисица вновь уставилась на остолбеневшего пса. Да и Эна чувствовала себя истуканом. Не то, что не могла подняться с травы, а даже поднять руку, чтобы протереть глаза. Если у нее галлюцинации, то одновременно и зрительные, и слуховые. В ушах не звенело, в ушах действительно звучал чей-то голос. Звонкий, как перетянутая гитарная струна.
На человеческом лице начали проступать ворсинки рыжей шерсти, и вот перед ней вновь стояла обыкновенная лисица. И тут Джинджер не подала голос, а просто рванула вперед с такой силой, что Эна даже проехалась по траве на пузе, но сумела не выпустить поводка. Лисица молниеносно шмыгнула в нору, и собаке оставалось лишь заливаться безудержным лаем, наскакивая на дерево. Эна перехватила поводок у самого ошейника и, оттолкнув Джинджер, раскидала прикрывавшие нору листья — слишком узкий лаз — как только туда сумела протиснуться крупная лисица! Глубину Эна не сумела оценить на глаз, а сунуть руку побоялась.
— Пойдем! — сказала она уже больше себе, чем собаке.
Джинджер продолжала сопротивляться, но от испуга у
Эны прибавилось сил, и она на секунду даже подняла терьера в воздух. Повисев на поводке, собака присмирела и засеменила следом за временной хозяйкой. А у той аж уши от ужаса горели. Нынче утро — на сон не спишешь! Только на сумасшествие... Наслушаешься Эйдана, и не такое привидится. Сейчас главное не столкнуться с соседом нос к носу.
Эна подошла к дому обходным путем и не была уверена, что взрослые, занятые осмотром машины, ее вообще заметили. До встречи с лисой она бы с удовольствием понаблюдала за тем, как тягач будет разворачиваться на их узком пятачке. Сейчас же хотелось смыть с лица жар. Войдя в дом, она по инерции обернулась к часам. Обе стрелки сошлись на цифре двенадцать. Эна прикрыла ладонью рот, чтобы сдержать крик. И заодно глаза, но когда раскрыла их, часы вновь показывали четверть шестого. Фу! Выдохнула она шумно.
— Эна!
Она с трудом повернулась к матери и впервые порадовалась полумраку, который создавали зашторенные окна.
— Я прокачусь на машине, а ты садись за уроки, — сказала мать, не переступая порога.
— Почему бы не взять Эйнит с собой?
Мать обернулась к стоящему за спиной Эйдану и покачала головой.
— Я не возьму с собой ребенка, пока не начну чувствовать дорогу.
Вот и отлично! Ей сейчас нужно побыть в одиночестве, чтобы прийти в себя. Можете хоть в Дублин смотаться! Чем дольше в доме будет тихо, тем лучше.
