— Это будет потом, — отмахнулся мужчина, — а теперь, доча, слушай и впитывай информацию.
— Что такое? — от такого взгляда темных глаз в душе мигом наступил мир и порядок, гнев пропал, эмоции исчезли, остался только холодный расчет.
— У нас завелась крыса, — твердый голос Станислава заставил вздрогнуть, — и копают в основном под вас двоих, под тебя, Насть, больше, так как ты числишься неофициально моей дочерью. За последний месяц вообще появился слух, что я твой непризнанный биологический отец и давно переписал на тебя все. Но это полбеды, из бездна знает откуда всплыла моя супруга. Да, дочь, не удивляйся, я был в свое время женат. По глупости и малолетству женился на дешевке, и слава богу, молитвами и нотациями моей маменьки, развелся с ней через месяц. Сейчас, восемнадцать лет спустя, она вновь объявилась, так еще и якобы с восемнадцатилетним сыном. Вот только я такого не припомню, в семнадцать лет о детях я даже не мечтал. И эта стерва смеет требовать ключи от моей квартиры и половину твоей доли для своего отброса.
— Пап, это точно не твой ребенок? — притихла я на стуле.
— Доченька, — отец помассировал переносицу, — за последний десяток я в постель перетаскал стольких, что мог бы открывать собственный город из детей, но ты хоть одного видела?
— Не говори, что ты бесплоден! — в ужасе прикрыла рот ладошкой.
— Нет, — сплюнул тот в ответ и постучал по столу, — но без медицинской помощи детей у меня быть не может. Вот тут-то я и зарекся разговаривать с бывшей женушкой. И, как результат, перед самым вашим отлетом я получил информацию о кроте. Найду — лично вспомню, что творил в девяностые, его ни одни собаки не найдут. Именно поэтому мне и пришлось вас двоих отправить на выставку, так-то в этом вообще не было необходимости. Но как видишь, все что ни делается — все к лучшему. У нас куча контрактов и договоренностей, шпион не может к вам подобраться, а вся выставка считает вас любовничками, что друг друга к каждому столбу ревнуют.
— Но зачем все это? — я непонимающе посмотрела на Глеба.
— Если о нашей поездке, а точнее, ее деталях узнают нужные люди, — поскреб подбородок брюнет, — то будут искать более изощренные способы воздействия на нас. Факт того, что мы давно и глубоко влюблены друг в друга, осложнит им жизнь.
— А наши вечные споры и драки, — я закусила ноготь, — спишут на ревность и ссоры. Твоих любовниц — на эпатажные выходки, мою целомудренность — на преданность одному мужчине. И наш сегодняшний скандал впишется идеально. Моя фраза про увольнение и его дальнейшее отсутствие. Мало ли что девушка пообещает тебе на нервах.
— Правильно мыслишь, — отец кивнул, — и ваше отсутствие на выставке спишут на страстное и бурное примирение, но никак не на приватный разговор.
— И какие наши дальнейшие действия? — я взглянула на мужчин из-под опущенных ресниц.
— Пока по ходу пьесы будете отыгрывать ситуации, — папа сжал кулак, — я же за оставшиеся пару дней постараюсь разобраться с нашей проблемой по старым каналам и связям. Не смогу, так пойду писать заявление в полицию.
— А хоть что-то более конкретное? — вопросительно приподняла я бровь.
— Не маленькие, — отмахнулся отец, — сами разберетесь у себя под одеялом.
— Папа! — воскликнула я в экран сброса звонка.
— Больше не сердишься? — Глеб вяло улыбнулся.
— И давно ты знаешь про шпиона? — злиться я уже не злилась, но дуться мне это не мешало.
— С неделю, — честно ответил парень, — заподозрил, когда обнаружил, что в моем кабинете кто-то шарился без спроса.
— Может, это Инка была? — не стала отрицать такой вариант сразу.
— Нет, секретарша у меня сплетница та еще, — усмехнулся брюнет, — но за свое место держится зубами и глотку любому порвет, кто на это покусится.
— Тут ты прав, — пришлось признать его правоту, — у нее брат в больнице, хоть деньги на операцию могут быть поводом.
— В кабинете был тот, — нахмурился парень, — кто не знает моих привычек, а Инна за три года меня хорошо изучила, ей бы не составило труда замести следы своего пребывания.
— Тут соглашусь, — я кивнула в ответ, — она бы смогла выставить себя невиновной, ей доступны почти все кабинеты на этаже.
— Это кто-то из новеньких, — Глеб нахмурился, — их сейчас всех проверяют, но пока проверка результатов не принесла. И загадочная личность нашего крота остается под вопросом. Но пока мы тут, мы под защитой расстояния. Я, конечно, не верю, что это объявившаяся жена Стаса, но чем черт не шутит, вдруг и правда ее рук дела.
— Почему мне сразу не сказали? — стало чуточку обидно.
— Нам нужна была твоя реакция на меня в аэропорту, — он спрятал глаза, — на случай, если за нами была установлена постоянная слежка.
— С чего ей вообще быть? — мои глаза расширились.
— Вот уже пару месяцев по офису ходят упорные слухи, что мы обручены, — мои щеки вспыхнули от таких слов, — не знаю, откуда они пошли, даже не спрашивай. Но твой отец запретил Инне рассказывать про них под страхом обнаружиться в лесу в разных пакетах. И когда за нами началась охота, я попытался взять удар на себя, но главной целью была ты как держательница четверти акций и наследница по документам. Я же тут попал из-за этих слухов.
— Если акционеры заблокируют решение отца через суд, — в голове всплыла страшная догадка, — то у нас с тобой на двоих окажется большинство из оставшихся сорока девяти процентов. У всех остальных в сумме двадцать четыре, им не хватит твоих пяти процентов для передачи управления или любого другого решения, вносящего изменения в уставную документацию фирмы.
— Мы такое даже не рассматривали, — Глеб удивился, — надо написать директору.
— Пиши юристам, — я вздрогнула, — кто-то готовит переворот и смещение директора.
— Не боись, — парень уже что-то печатал, — сейчас попробую купить еще пару процентов через подставных лиц. А ты пока займись сборами для переговоров с немцами.
— Угу, — только и смогла выдавить я.
Пару часов я провела в состоянии сомнамбулы, чисто машинально гладя вещи, меняя прическу и макияж. Высокий конский хвост — и тот получился с третьей попытки. Нарисовать стрелки так и не вышло, и первоначальный макияж в классическом стиле заменила на агрессивный в черно-синих тонах.
Цепочку на белой майке с голой спиной и глубоким вырезом и то застегнула со второго раза, про борьбу с рваными джинсами вообще молчу.
Новости про кампанию подкинули нервов в итак расшатанную психику, выбивая устойчивые кирпичики из фундамента моего самоконтроля, разрушая его до основания.
Глеб, напротив, ограничился классическими брюками-джинсами и черной майкой в облипку. Стоя рядом перед зеркалом, мы создавали гармоничную пару, брюнет в темном и я, огненно-рыжая, в белоснежном.
Высоченные шпильки, извлеченные на свет из потемок чемодана, позволили мне стать почти одного роста с парнем. Посмотри на нас сейчас со стороны и скажешь — парочка влюбленных, собравшихся на свидание, но никак не на переговоры с немцами.
