Обри подошла и коснулась его руки.
— Это не твоя вина.
Ник кивнул:
— Во всем виноват тот старый ублюдок. Ее доконали побои. Вот и все.
Ной ничего не сказал, лишь рассмеялся.
Ник и Обри обеспокоенно переглянулись.
Обри сжала его руку.
— Ной...
Он покачал головой:
— Ее убило то, чем мы занимались ночью. Слишком рано. Она не выдержала.
Ник нахмурился:
— Чушь.
Лицо Обри страдальчески скривилось.
— Он прав, Ной. Ты знаешь, что это не так.
Ной рассмеялся.
— Нет, это так. Это стопроцентная, абсолютная правда. Я затрахал ее до смерти.
Комнату огласил громкий хохот.
Ник и Обри снова обеспокоенно переглянулись, временно лишившись дара речи. Казалось, они одновременно поняли, что никакие слова не уберегут Ноя от падения в пучины тьмы.
Прежде чем кто-либо из них сообразил, как справиться с приближающимся кризисом, Ной бросился вон из комнаты. Он широкими шагами пересек коридор и ворвался в кухню, где принялся открывать шкафы и рыться в скудном содержимом. Ной рывками сбросил наружу банки с равиоли и куриным супом, открытый пакет с мукой, который, врезавшись в пол, взорвался белым облаком. Из соседнего шкафа Ной вытаскивал кастрюли и сковороды и бросал их через плечо. Обри, вошедшая в кухню вслед за ним, испуганно вскрикнула от грохота.
Наконец за пыльными стаканами он нашел то, что искал. Тугая струна внутри слегка ослабла, когда он обхватил пыльное горлышко «Джорджа Дикела» с нетронутой пломбой. Божий дар. Или, скорее, чертов.
Обри встревоженно ахнула, увидев бутылку.
— Ной! Нет, даже не смей, мать твою!
Ной резко скрутил крышку и отбросил ее в сторону, зная, что она ему не понадобится, потом сделал первый большой глоток. Когда Обри попыталась отобрать бутылку, вмешался Ник. Он оттащил ее подальше, а Ной сделал еще один глоток, больше предыдущего.
Обжегшая горло жидкость не притушила ярость, совсем наоборот, но в то же время он почувствовал нарастающее облегчение. Подступающая со всех сторон тьма была пугающей, но успокаивающе знакомой. Он встретил ее с распростертыми объятиями, словно вернулся домой.
Обри кричала и рвалась из рук Ника, но он крепко держал ее, тщетно пытаясь успокоить.
— Все нормально. Перестань.
Он повторял это снова и снова.
Наконец она сдалась. С блестящим от слез лицом Обри молила брата вылить виски в раковину.
Вместо этого он сделал еще один глоток.
Обри жалобно взвыла, охваченная отчаянием.
Ник, глядя на Ноя, но обращаясь к Обри, произнес:
— Пусть пьет. Ему нужно.
Усмехаясь, Ной направился к задней двери.
— Послушай его. Он не такой глупый, каким кажется.
С этими словами он вышел из дома, захлопнув за собой дверь.
34.
Ной выпил всю бутылку «Джорджа Дикела», пока бродил по заброшенному району. Хоть он и опьянел, бутылки виски не хватило, чтобы напиться до беспамятства. Похоже, адреналин мешал алкоголю поглотить его целиком, а беспамятства он жаждал больше всего.
Чтобы найти еще виски, Ной решил осмотреть некоторые другие дома, но, даже будучи пьяным, он понимал, что заходить в большую часть из них опасно: непогода превратила их в смертельные ловушки. Особенно это было заметно вблизи.
Ной искал лишь временного забвения. Он не хотел кончать с собой. Пока, во всяком случае. Со смертью Линды цель их путешествия вновь стала важной, важнее, чем когда-либо, но он не мог двигаться дальше, не пройдя через самоуничижение.
Первый дом, показавшийся ему безопасным, Ной обнаружил через три улицы от места ночлега. Подъездную дорожку занимал компактный автомобиль, на котором, очевидно, много лет уже никто не ездил: колеса были спущены, красная краска пошла пятнами. Задний бампер украшала наклейка «Байл Лордс». По пути к дому Ной заглянул в машину и увидел на пассажирском сиденье упаковку пива. Сначала она показалась ему очередным даром с небес (или из преисподней), но, вытащив одну банку и открыв ее, Ной замешкался. Пахло из нее отвратительно. Наконец он сделал глоток и тут же поперхнулся. Пиво безнадежно испортилось.
Он выбросил банку и подошел к дому: входная дверь оказалась заперта. Обойдя дом, Ной разбил окошко задней двери, просунул руку и открыл замок. Виски в доме не оказалось, но в холодильнике, среди кучи сгнившей еды, он обнаружил бутылку дешевого вина. Целую. Открыв ее, он осторожно принюхался и сделал глоток. К его удивлению, на вкус вино было сносным. Ной принялся бродить по дому, то и дело прикладываясь к бутылке. Нашел несколько сильно разложившихся тел, но без признаков воскрешения.
Один из трупов сидел в гостиной, в кресле. Ной плюхнулся рядом на диван. Через некоторое время он начал общаться с мертвецом (Ной решил, что это был мужчина). Стал рассказывать безучастному хозяину дома о том, что случилось с Линдой и как все, к чему он прикасается, превращается в дерьмо, и добавил, что, похоже, он проклят и никто не сможет его переубедить.
Допив вино, Ной провалился в небытие. В себя он пришел на исходе дня. Сквозь закрытые жалюзи проникали последние лучи солнца. Быстро темнело, но об этом Ной думал меньше всего: куда более пугающий факт привлек его внимание.
Мертвец, сидевший в кресле, исчез.
Ной задумался о том, что, возможно, он видит сон, но все вокруг казалось слишком реальным, чтобы придерживаться этой мысли. Он проснулся, а мертвец действительно исчез. Ситуация казалась абсурдной, и Ной засомневался в своем здравомыслии. Он до сих пор не протрезвел, но отчетливо помнил, что тело в кресле однозначно было мертво. Ни малейшего намека на искру жизни. И если он ошибся, то почему тварь, ожив, первым делом не разорвала ему горло?
Какого черта?
Не оправившись от потрясения, Ной поднялся на ноги и, пошатываясь, обошел дом. Трупа из кресла он не нашел, только других, по-прежнему совершенно мертвых членов семьи, которых уже видел раньше. Он потыкал в них пустой бутылкой, запоздало пожалев о том, что отправился на осмотр без оружия. Еще одно звено в длинной цепи глупых ошибок. К счастью, трупы никак не отреагировали на тычки. Недоумевая еще сильнее, Ной вернулся в гостиную и уставился на кресло.
По-прежнему пустое.
Ной посмотрел на бутылку из-под вина и пожал плечами, гадая, не было ли в нем галлюциногенов — настолько странной казалась ситуация. Пломба на бутылке была цела, перед тем как он открыл ее. Мысли бешено вращались вокруг таинственной пропажи трупа, и Ной никак не мог найти ей объяснения. Самым ужасным было то, что он ни секунды не сомневался: труп в кресле был настоящим и не являлся галлюцинацией впадавшего в сон опьяненного сознания.
