Следующей Ной достал из тележки бутылку текилы «Патрон». Вскрыв пломбу, он осторожно понюхал содержимое — дурманящий запах вызывал ностальгию. Ной вспомнил мексиканские рестораны, приятно проведенные часы, вкус свежих такос. От яркости воспоминаний он едва не упал в обморок.
Тяжело вздохнув, Ной перевернул бутылку и вылил содержимое на асфальт. Та же судьба постигла и виски с водкой. Он знал, что поступает правильно, но запах пробудил былую жажду. Ной подумывал уже сделать глоток «Джека», чтобы почтить память о прошлом, но понял, что это голос его зависимости. Янтарная жидкость растеклась под горячим солнцем. После этого Ной принялся разбивать бутылки, так как выливать их содержимое было слишком долго.
Уничтожение запасов спиртного заняло несколько минут. Когда он закончил, облегчение внутри граничило с восторгом. Не в первый раз Ной вставал на путь освобождения. Со слезами на глазах он думал о будущем, в котором больше не будет рабом бутылки. Такое с ним уже случалось. Много раз. Зависимость невозможно победить до конца. Она затаится и терпеливо будет ждать подходящего момента слабости.
Возможно, этот момент еще настанет. Черт возьми, скорее всего, так оно и будет. Но Ной заключил сделку с самим собой: стоя над стеклянным побоищем, он пообещал себе, что останется трезвым до Вентуры, ведь цель была так близка. На днях, не вполне этого осознавая, он пересек границу Калифорнии. Если Лиза там и она жива, ему понадобятся остатки здоровья. Он превратился в развалину. Когда-то Лиза его любила, но, если увидит в нынешнем состоянии, вряд ли испытает что-то, кроме отвращения. Поэтому в ближайшие дни он сделает все, чтобы оставаться трезвым, и будет надеяться на лучшее.
Ной взглянул на картонную модель в бикини новыми глазами: ее улыбка показалась ему еще более фальшивой и далеко не такой манящей, как прежде; банка пива в руке девушки скорее раздражала, чем привлекала. Вытащив нож, Ной перерезал веревки, держащие кусок обмотанного пленкой картона, и отбросил его в сторону.
Покончив с этим делом, он занял привычное место за ручкой тележки и двинулся в путь.
49.
Тем же вечером Ной разбил лагерь в поле, рядом с шоссе. Впервые за долгое время он поставил палатку и выкопал яму для костра — совершил начальные шаги на пути превращения обратно в достойного человека. Сегодня вечером он будет спать в подготовленном укрытии, а не отключится прямо посреди дороги. Ной также решил, что с него довольно консервов, и отправился за дичью в ближайший лес.
Ему удалось поймать симпатичного пухлого кролика, которого он поджарил на вертеле. Свежее мясо показалось даром богов, будто Ной ужинал в ресторане, отмеченном тремя звездами Мишлен, где-нибудь на Манхэттене или в Париже.
Ной съел столько, сколько смог проглотить, что, к его удивлению, оказалось внушительной порцией. Для желудка обильный ужин стал испытанием, но не таким тяжелым, как предполагал Ной. Все-таки организм остро нуждался в свежем топливе, и Ной продолжал есть даже после того, как почувствовал насыщение, но все равно осталось довольно много еды, так что он убрал остатки в пакет, в котором раньше хранил травку.
Травки не осталось: Ной развеял ее по ветру, как только закончил разбивать лагерь. Он делал это со смешанными чувствами, ведь все-таки на горе, в изоляции, Ной курил регулярно, и все было хорошо, пока не подключился алкоголь. И это была не попытка оправдаться, а обычная констатация факта. В любом случае Ной понимал, что необходимо избавиться от искушения, потому что он оказался на переломном этапе своего путешествия и теперь ему необходимо было вернуть свежесть и ясность восприятия. К тому же он заключил с собой сделку: воздерживаться от всех искушений, пока не доберется до Вентуры.
Когда Ной закончил есть и убрал остатки, он достал роман-вестерн и немного почитал у костра. Но чтение не вызвало привычных волшебных ощущений, и он остановился после первой же главы. Почему-то читать про преступников и мстящих стрелков было уже не так интересно. Более того, книга настолько сильно разозлила Ноя, что он собрался было бросить ее в костер, как и все остальные романы из рюкзака.
В итоге он этого не сделал, решив, что желание уничтожения связано с недавними событиями. Ной подумал, что в дальнейшем, вполне возможно, будет сожалеть о содеянном: образы горящих книг вызывали ассоциации с различными тревожными историческими событиями, а он не хотел быть похожим на нацистов или жестоких религиозных фанатиков.
Не найдя другого способа скоротать ночь, Ной решил, что пора отправляться на боковую. Он провел множество часов без капли алкоголя — самый длинный «трезвый» отрезок пути после ухода из Генриетты — и чувствовал себя гораздо лучше, особенно после ужина. В действительности же прошло всего полдня с момента самого интенсивного похмелья в его жизни и жажда хоть и стала глуше, но никуда не делась. Руки тряслись, дрожь то и дело добиралась и до других частей тела, и ему не нужна была помощь специалиста, чтобы понять, что это синдром отмены. Пройдет немало времени, прежде чем его организм полностью восстановится. Если это вообще когда-нибудь произойдет.
Ной взял рюкзак с собой в палатку, оставив ее открытой, чтобы свет от костра проникал внутрь. В палатке он достал спальный мешок, которым не пользовался уже давным-давно. Только забравшись в него и положив голову на рюкзак, Ной осознал, насколько вымотался. Ему показалось, что он может проспать несколько дней, а то и недель.
Он уже нырнул в сон и даже начал видеть Лизу, как вдруг раздавшийся около палатки звук вернул его в реальность, и первой реакцией Ноя стало раздражение. Он был на пляже вместе с Лизой. Ее лицо светилось улыбкой, а их пятки погружались в мягкий, шелковистый песок. Она выглядела потрясающе в коротком белом платье. Закат был в самом разгаре, так что от пламенеющего над водой горизонта просто дух захватывало.
Затем он почувствовал страх.
Прежде чем забраться в спальный мешок, Ной снял пояс для инструментов, поэтому теперь, стараясь не шуметь, пытался нащупать его. Ладонь сомкнулась на рукояти револьвера, и Ной бесшумно вытащил его из кобуры. Человек около палатки будто бы и не старался скрываться, как раз наоборот, он распевал ирландскую песенку «Семь пьяных ночей». Ной знал ее благодаря Лизе.
Но сейчас пела не Лиза: голос принадлежал мужчине. Прошло несколько томительных минут, прежде чем Ной понял, что узнает его. Он допускал, что может ошибаться, ведь тот, о ком он думал, никак не мог объявиться у его палатки этой ночью. Во многом потому, что был мертв.
Ной выбрался из спального мешка, выглянул через раскрытые створки палатки и увидел на бревне возле костра мужчину. Из-за того, как тот сидел, Ной не мог разглядеть лица ночного гостя, но фигура, высокая и худощавая, показалась ему знакомой. Окончательно его уверенность укрепили колючие светлые вихры, которые выглядели так же, как и много лет назад.
Гость почти успел допеть песню до конца, как вдруг замолк. Он слегка повернул голову в сторону Ноя, и тот сумел частично разглядеть его лицо. Опасения подтвердились.
