— А какими слухами оброс тот ваш знаменитый единственный концерт в Москве?!! Ну, когда ваша группа летела не то в Японию, не то, наоборот, из Индии домой. Якобы по неведомым причинам самолет посадили в Шереметьево, и в Театре эстрады в обстановке строжайшей секретности вы дали концерт для всей нашей партийной верхушки во главе с самим Политбюро. Вроде бы здравомыслящие люди, которые, по идее, могут найтись в любой — даже коммунистической — партии, убедили Брежнева посмотреть группу.
И суток трое молодежь дежурила у всех входов-выходов запертого театра, где в те дни действительно не было объявлено официальных мероприятий, что только подкрепляло предположения фанатов. Все мечтали уж если не послушать, то, по крайней мере, хоть одним глазком взглянуть на выходящих из служебного входа легендарных «Битлз». Правда, вскоре осаду пришлось снять. Безликие люди в штатском, проявив небывалый демократизм, вежливо объяснили, что вас уже давно увезли через подземный ход «Дома на набережной» — ну, того правительственного дома, где этот театр. В народе говорили также, что Леониду Ильичу и другим функционерам концерт понравился, и кто-то очень крутой — кажется Подгорный — вроде бы сказал: «Вот видите! И ничего страшного!»
У всех появилась почва для радужных надежд на культурное обновление.
До сих пор у нас можно найти людей, которые, если уж сами тогда в зале не присутствовали, то имеют близких друзей, побывавших, лицезревших, аплодировавших. А есть и такие, кто лично был и даже брал автографы. Недаром же вы песню потом выпустили «Бэк ин де ЮЭсЭсА»! Значит, было дело, лед тронулся и должно было бы потом все стать очень хорошо, но опять некие сволочи подгадили. Так для кого вы тогда все-таки играли — для партийцев или для целинников?
Последние несколько фраз я проговорил на подъеме и довольно быстро. Да еще и руками махал, как ветряная мельница: разволновался, вспомнил, как сам к Театру эстрады ходил, но на концерт, конечно, не попал. Ольга за мною явно не поспевала и тормознулась где-то на «Подгорном», объясняя, кто это и что это. Я ждал ответа, а у сэра Пола глаза заблестели, он склонил голову набок и говорит этак проникновенно:
— Эх, как жаль, что я до сих пор так и не побывал в вашей замечательной стране!.
(Что такое?! Значит, не было никакого концерта?! А чего же я к Театру эстрады ходил?!)
— А уж как нам всем жаль! Вы ведь, Пол, из группы у нас всегда были самым популярным…
— После Ричарда Старки, — вроде как пошутил Чарли, видимо знающий нечто мне недоступное.
— Это само собой, но про него таких слухов не было, — я заторопился, — а про Пола… Сразу после проникновения к нам «Сержанта» всех советских битломанов постигла кошмарная сердечная утрата: якобы после автокатастрофы или после тяжелой скоротечной наркотической болезни скончался самый веселый и симпатичный «жучок» — Пол Маккартни.
Продажные западные средства массовой информации молчали, да и сами музыканты, по-видимому «по рукам и ногам связанные античеловеческими контрактами», также вынуждены были скрывать от мировой общественности смерть своего бас-гитариста — соавтора музыки и слов почти всех их известных песен. Но обмануть они могли кого угодно — только не нас, советских людей!
Ведь каждый школьник у нас знал, что рука, простертая над головой несчастного Пола на фотографии с пластинки «Сержант», по шотландскому обычаю означала смерть. А нашивка на рукаве «OPD»? Разве это не аббревиатура надписи «Officially Pronounced Dead» (Официально признан мертвым). И сколько бы официальная пресса ни утверждала, что это нашивка Онтарийского Полицейского Департамента, поднаторевший на официальном вранье народ не верил ни в какую. Печальный факт подтверждала и ваша босоногость на пластинке «Эби Роуд». А номер на «Фольксвагене» с этой же пластинки — «28-IF»?! (IF ведь по-английски — «если»). Разве не означало это, что если бы Пол не погиб, ему тогда как раз бы было 28?! И, наконец, если правильно потереть одно из ваших изображений на той же пластинке вазелином, то вполне мог обнаружиться предмет, также не особенно совместимый с жизнью, — череп. Вазелин тогда исчез из аптек, и страшно подумать — какое количество редких пластинок было тогда подпорчено.
На англичанах лица не было. Оба переглянулись, а пораженная Ольга осенила себя крестным знаменем.
— Почему вазелином-то? — тихо спросила она у меня.
— А согласно технологий и взглядов того времени!!! (Что еще я мог ей сказать?!)
— Тогда мало кто знал, что вы — левша. Поэтому предъявлявшаяся заинтересованными лицами нечеткая фотка с какого-то концерта также неоспоримо свидетельствовала об ужасной правде — мол, где-то в типографии Пола специально вывернули справа налево, давая, значит, всем понять. А чтобы не потерять имидж дружной четверки, ансамбль якобы нашел двойника — какого-то продавца рыбы или фруктов из Лондона. Наши грамотные любители, посмеиваясь, объясняли простакам: мол, — лажа, посмотрите на эту форму носа, а уши-то! Уши! — в общем не-по-хож!
Ну, а уж коли находились совсем дубоголовые скептики, не доверявшие даже таким убойным фактам, то они могли легко развеять все свои сомнения, прослушав задом наперед «Revolution number 9», где некий мужской голос (скорее всего ваш) четко провозглашает: «Ай эм дэд!», то есть «Я умер». Кстати, вы же знаете, что по-американски «дэд» означает еще и «отец», каковым вы, Пол, впоследствии делались не раз и не два. Уже двое из четверых покинули этот мир, а вы, сэр Пол Маккартни, наоборот недавно женились на модели и отпраздновали свое шестидесятилетие, дай Бог вам здоровья! Вот уж воистину: похороненный молвою — дважды живет! А похороненный советской молвой, наверное, аж трижды.
Я взял тайм-аут на глоток минералки. А Ольга с гостями переговаривались с такой скоростью, что я вычленил только два слова: произнесенное с порицанием «superstition» (суеверие) и обозначенное с одобрением «alive» (живой).
— Знаете, очень нас всех удручало, что вот есть такая группа «The Beatles», гастролирует по всему миру, объявляет себя более популярной, чем Иисус Христос, а ни про наши родные березки, ни про красавицу Москву-столицу, ни про другие успехи на поприщах не поет. И знать нас вроде бы даже не очень-то и хочет.
Нет, была, конечно, песня «Революшн», которую при желании с известным натягом можно было трактовать как призыв к Великой Октябрьской Социалистической революции во всем мире. Была также и уже упоминавшаяся песня «Назад в СССР». Про нее сначала говорили, что вот, мол, побывали битлы у нас тайно, да так прикололись, что только и мечтают вернуться, чтоб осесть. Когда стали доступны точные слова, текст «Back in the USSR» был со словарем буквально разложен нашими битломанами на запчасти. Ничем там таким и не пахло. И от этого всем какое-то время было очень грустно.
Но все же раз вы нашу национальную гордость потешили, не забыли! В песенке «Желтая подводная лодка», если прислушаться, можно четко расслышать фразу на нашем «великом и могучем» — «Русские, на пересадку!». Куда собирались «Beatles» нас пересадить, да и собирались ли, — непонятно, зато хорошо известно, что ни марокканцев, ни исландцев, ни бушменов вы в своих песнях не упоминали вообще, так что мы радовались и этому!
