— Все это одно воображение, — сказал Джордж, мучительно хмурясь. — И не в моей власти…
— Да, я знаю. Не в твоей власти сдерживать собственный шарм. Им невозможно не пользоваться. Волей-неволей приходится пускать в ход талант, раз уж он у тебя есть, и шагать по жизни, привязывая к себе людей, которые тебе совсем не нужны. Я же тебя не виню. Если бы только ты не поцеловал меня в тот вечер, после бала в Мэйфере. Видимо, всему виной шампанское.
Джорджу показалось, будто оркестр, который долгое время играл где-то вдалеке, внезапно придвинулся и занял место прямо под окном. Он всегда сознавал, что вокруг него происходят подобные вещи. Если вдуматься, он всегда знал, что Маргарет его любит, однако тихая музыка этих чувств, звучавшая в его ушах, вроде как не имела никакого отношения к реальной жизни. То были призраки, возникшие из ничего; он и вообразить себе не мог, что они способны воплотиться. Стоило пожелать — и они растают без всякого следа.
— Ты даже не представляешь, каково это было, — продолжила через минуту Маргарет. — Ты что-то говорил, а потом забывал, а я ночь за ночью убаюкивала себя этим воспоминанием, попытками выжать из этих слов еще хоть что-то. После того вечера, когда ты пригласил меня в Мэйфер, другие мужчины перестали для меня существовать. А ведь другие были, как ты понимаешь, и их было много. Но стоило мне увидеть тебя — как ты идешь по площадке, глядя в пол и слегка улыбаясь, будто с тобой только что произошло нечто очень забавное, как это тебе свойственно. А я проходила мимо, и ты поднимал глаза и улыбался по-настоящему: «Привет, дорогая!» «Привет, дорогая» — и у меня переворачивалось сердце. И происходило это раза по четыре на дню.
Джордж встал, она тоже мгновенно вскочила.
— Понимаю, тебе это наскучило! — воскликнула она тихо. — Я могла бы и понять, что тебе будет скучно. Ты хочешь домой. Погоди-ка, что там еще? А, да, лучше забери-ка эти письма.
Она вынула их из ящика стола, поднесла к окну и удостоверилась в свете лампы, что это именно они.
— Очень красивые письма. Каких ты и заслуживаешь. Наверное, ты прав, это было довольно глупо, но вот будет тебе урок — не подписывай что попало, да и вообще. — Она порвала письма на мелкие клочки и бросила в мусорную корзину. — А теперь ступай, — сказала она.
— А почему я должен уйти?
В третий раз за эти двадцать четыре часа ему пришлось стать свидетелем горестных, бурных рыданий.
— Уходи, пожалуйста! — выкрикнула она яростно. — А если хочешь — оставайся. Я — твоя, только попроси. И ты это знаешь. Тебе стоит рукой шевельнуть, и любая женщина на земле — твоя. Тебе как, будет со мной забавно?
— Маргарет…
— Ну, тогда ступай. — Она села и отвернулась от него. — А то через минуту, чего доброго, покажешься мне глупым. А ведь тебе это не понравится, верно? Вот и проваливай.
Джордж стоял, совершенно беспомощный, пытаясь поставить себя на ее место и сказать что-нибудь не слишком банальное; но слова не шли.
Он попытался приглушить собственное несчастье, растерянность, смутное чувство презрения, понятия не имея, что она следит за ним, все понимает и любуется отражением этой борьбы на его лице. Внезапно нервы у него сдали под бременем всего, что случилось за последние сутки, он почувствовал, что глаза заволокло, а горло сжалось. Беспомощно качнул головой. А потом повернулся — все еще не отдавая себе отчета, что она следит за ним и любит его так, что сердце вот-вот разорвется от любви, — и шагнул к двери.
IV
Машина остановилась перед его домом; там было темно, лишь в детской и в прихожей на первом этаже теплился свет. Он услышал, как звонит телефон, но когда, войдя, он поднял трубку, никто не ответил. Несколько минут он блуждал в потемках, перебираясь со стула на стул, потом подошел к окну и долго смотрел в пустоту ночи.
Странно было находиться в одиночестве, чувствовать себя одиноким. Впрочем, в нынешнем его взбаламученном состоянии это было даже кстати. Как переживания вчерашнего вечера безнадежно отдалили от него Хелен Эйвери, так и разговор с Маргарет послужил своего рода катарсисом его собственного горя. Он знал, что оно вот-вот навалится на него снова, но сейчас мозг его был слишком утомлен, чтобы вспоминать, воображать, придавать значение.
Прошло полчаса. Он видел, как из кухни вышла Долорес, взяла со ступеней газету и отнесла на кухню для предварительного просмотра. Со смутной мыслью, что вот он сейчас сложит в сумку самое необходимое, он поднялся наверх. Открыл дверь комнаты Кэй и обнаружил ее в постели.
В первый миг он не заговорил, сместившись в ванную, расположенную между их комнатами. Потом снова вошел к ней и зажег свет.
— Что такое? — спросил он неназойливо. — Ты нездорова?
— Пыталась уснуть, — сказала она. — Джордж, эта девица что, сдурела?
— Какая девица?
— Маргарет Донован. Я в жизни не слышала подобной жути.
На миг ему показалось, что события приняли новый оборот.
— Пятьдесят тысяч долларов! — вскричала она возмущенно. — Да я бы не стала платить, даже если бы это было правдой. Ей место за решеткой.
— Ну, все не так страшно, — сказал он. — Просто у нее совершенно бесшабашный братец, он это все и придумал.
— Она на что угодно способна, — решительно заявила Кэй. — И если ты этого не понимаешь, ты просто дурак. Мне она никогда не нравилась. У нее вечно волосы грязные.
— Ну, так и что? — спросил он раздраженно, а потом прибавил: — А где Артур Буш?
— Уехал домой сразу после ленча. Вернее, это я его отправила.
— Ты решила, что все-таки его не любишь?
Она глянула на него чуть ли не с удивлением:
— Люблю его? А, ты про сегодняшнее утро. Я просто жутко на тебя сердилась, мог бы это понять. Вчера вечером мне сделалось его немного жаль, но, полагаю, это просто от коктейлей.
— А что ты имела в виду, когда… — Он осекся. Куда ни повернись, везде какая-то путаница; он принял решение просто ни о чем не думать.
— Господи боже мой! — вскричала Кэй. — Пятьдесят тысяч долларов!
— Да забудь ты об этом. Она порвала письма — сама же их и написала, так что все в порядке.
— Джордж.
— Да.
— Я надеюсь, Дуглас сразу же ее уволит.
— Ни в коем случае. Он никогда об этом не узнает.
— Ты хочешь сказать, что ты ее не выгонишь? После этого?
Он вскочил.
— Думаешь, она так подумала? — крикнул он.
— Как подумала?
— Что я заставлю их ее уволить.
— По-моему, ее необходимо уволить.
Он торопливо отыскал в телефонной книге ее имя.
— Оксфорд… — вызвал он.
После необычайно долгой паузы телефонистка ответила:
