— Ну почему же… Раз ты способен осчастливить какого-нибудь производителя штанов, который не знает, куда девать деньги.
Томпкинс и Гретхен переглянулись.
— Надо же! — ехидно воскликнул Томпкинс. — А я и не знал, что, оказывается, все эти годы потратил неизвестно на что.
— Ты вообще бездельник, — не церемонясь, заявил Роджер.
— Это я-то бездельник?! — заорал Томпкинс. — Потому что умею разумно планировать свою жизнь и выкраивать время для развлечений, да? Потому что я умею не только хорошо работать, но и хорошо отдыхать? И не хочу становиться занудой, погрязшим в своих делах, которому плевать на все остальное? Тебя это не устраивает?
Теперь уже оба разозлились не на шутку, и разговор шел на повышенных тонах, хотя Томпкинс все еще пытался сохранить улыбку.
— Меня не устраивает только одно, — угрюмо продолжал Роджер, — что в последние полтора месяца ты, судя по всему, ищешь развлечений исключительно в этом доме.
— Роджер! — воскликнула Гретхен. — Что ты хочешь этим сказать?
— Только то, что сказал.
— Ты сегодня просто не в духе. — Томпкинс с несколько наигранным спокойствием зажег сигарету. — Из-за этой своей бесконечной работы ты стал слишком нервным, вот и порешь всякую чушь. Похоже, ты уже на грани срыва, и учти, что…
— Убирайся отсюда! — прорычал Роджер. — Сию минуту убирайся… иначе я сам вышвырну тебя вон!
Томпкинс как ошпаренный вскочил на ноги.
— Ты… ты вышвырнешь меня? — ошеломленно переспросил он.
Они недвусмысленно стали приближаться друг к другу, но Гретхен успела преградить им путь, потом схватила Томпкинса за руку и потащила его к двери.
— Он, конечно, полный идиот, Джордж, но тебе лучше уйти! — прокричала она из холла, куда выскочила за шляпой Томпкинса.
— Он меня оскорбил! — в ответ прокричал Томпкинс. — Он хотел меня вышвырнуть!
— Не обращай внимания, Джордж, — жалобно попросила Гретхен. — Он сам не знает, что говорит. Пожалуйста, уезжай! Увидимся завтра утром, в десять.
Она отворила дверь.
— Ты не увидишься с ним завтра утром, — жестко произнес Роджер. — Он больше никогда не придет в этот дом.
Томпкинс посмотрел на Гретхен.
— Это его дом, — констатировал он. — Видимо, нам лучше встречаться у меня.
Сказав это, он вышел, а Гретхен с силой захлопнула дверь. Ее глаза были полны слез — от негодования.
— Посмотри, что ты наделал! — всхлипывая, выкрикнула она. — Единственный мой друг, единственный человек, относившийся ко мне с уважением и симпатией… и такого человека оскорбил мой собственный муж в моем собственном доме!
Она бросилась на диван и, уткнувшись лицом в подушки, горько разрыдалась.
— Он сам виноват, сам напросился, — продолжал безумствовать Роджер. — Я долго терпел, но, в конце концов, существуют определенные границы. Я не хочу, чтобы ты и дальше куда-то с ним ходила.
— А я буду, буду! — истерично завопила Гретхен. — Потому что мне нравится везде с ним ходить! Я буду ходить с ним туда, куда захочу! Думаешь, это очень весело торчать тут с тобой?
— Гретхен, — ледяным голосом произнес он, — вставай. Сейчас же надень пальто и шляпу и уходи. И больше никогда сюда не возвращайся!
Гретхен притихла, губы у нее слегка приоткрылись.
— Но я не хочу уходить, — потерянно пробормотала она.
— Не хочешь, тогда веди себя по-человечески. — И он уже мягко добавил: — Ты же собиралась проспать все эти сорок дней.
— О да! — с горечью воскликнула она. — Но одно дело сказать… Я устала от этого сонного существования. — Она поднялась с дивана и решительно посмотрела ему в глаза. — Мне этого мало. И завтра я собираюсь покататься верхом — с Джорджем Томпкинсом.
— Никаких Томпкинсов. Видимо, придется увезти тебя в Нью-Йорк. Будешь сидеть в моем кабинете и ждать, пока я все закончу.
В глазах Гретхен сверкнула ярость.
— Я ненавижу тебя, — процедила она сквозь зубы. — Как бы я хотела разорвать все твои рисунки на мелкие кусочки и швырнуть их в камин. Кстати, завтра вечером меня, возможно, не будет дома. Я специально тебя предупредила, чтобы ты хоть немного поволновался.
Она встала с дивана, подошла к зеркалу и начала тщательно изучать свое покрасневшее, распухшее от слез лицо. Потом помчалась наверх, и Роджер услышал грохот захлопнувшейся двери в их спальне.
Он почти машинально разложил на столе свои рисунки. Все эти яркие цветовые пятна и грациозные силуэты женских фигурок (для одной из них, между прочим, позировала Гретхен), все эти красотки, держащие кружки с имбирным элем или демонстрирующие шелковые чулки, навевали дрему, Роджер впал в странное забытье. Его мелок неутомимо порхал над картинками: то нужно было сдвинуть несколько букв на полдюйма вправо, то среди дюжины оттенков синего найти более мягкий, то вообще удалить слово, делавшее надпись слишком вялой и громоздкой. Через полчаса он окончательно втянулся в работу; в гостиной стояла сонная тишина, лишь легкое поскрипыванье мелка нарушало ее.
Когда он посмотрел на часы, они показывали уже четверть четвертого. Снаружи завывал ветер, он неистово бился об углы дома, звук был настолько пугающе громким, что казалось, будто это разгулялся какой-то великан. Роджер перестал рисовать и прислушался. Усталости он не чувствовал, но ему казалось, что вся его голова покрыта выпуклыми венами. Как на плакатах, которые висят в кабинетах у врачей: человеческое тело без кожи, только мышцы и сосуды. Роджер ощупал голову обеими руками. Ну и ну! Сосуды на висках так набухли, что вот-вот лопнут — как раз в том месте, где застарелый шрам.
Роджеру вдруг стало страшно. Сотни наставлений и предупреждений разом всплыли в памяти. Многие действительно не выдерживали подобных нагрузок, его мозг и тело тоже, видимо, уже в критическом состоянии, того и гляди что-то случится. Впервые в жизни он поймал себя на том, что завидует Джорджу Томпкинсу, у которого железные нервы и всегда цветущий вид. Он стремительно вскочил и принялся мерить шагами комнату.
— В постель, скорей в постель, — шепотом приказал он себе. — Иначе я сойду с ума.
Потерев ладонью глаза, он снова уселся за стол — все сложить, но пальцы так сильно дрожали, что ему с трудом удалось взять планшетку. За окном резко качнулась ветка, от неожиданности Роджер испугался и громко вскрикнул.
— Стоп-стоп-стоп! — тикали часы. — Стоп-стоп-стоп!
— Но я не могу, — вслух произнес он. — Я не могу позволить себе остановиться.
Ш-ш-ш-ш… Кто это там у двери? Неужели волк? Роджер явственно слышал скрежет острых когтей о деревянную, покрытую лаком поверхность. Резко вскочив, он помчался к входной двери, рывком ее распахнул… и тут же отпрянул с истошным воплем. На крыльце стоял огромный волчище, тут же уставившийся на него своими злобными, налитыми кровью глазами. Роджер почувствовал, как волосы у него на голове встали дыбом… Между тем зверь издал тихое рычанье и растворился во мраке. И только тогда Роджер сообразил, что это пес из полицейского участка, через дорогу от них. Роджер беззвучно рассмеялся.
