Он все-таки заставил себя добрести до кухни и взять там будильник. Вернувшись в гостиную, поставил будильник на семь часов, потом улегся на диван, накрывшись своим пальто. Заснул он сразу, глубоким, тяжелым сном без сновидений.
Когда Роджер открыл глаза, он увидел, что лампу оставил включенной, но теперь ее свет был совсем слабым, приглушенный по-зимнему серым светом утра, наполнявшим комнату. Встав с дивана, Роджер первым делом внимательно посмотрел на свои руки и с облегчением отметил, что они больше не дрожат. И вообще он гораздо лучше себя чувствовал. Затем стал в деталях вспоминать вчерашний вечер, и лоб его привычно перерезали три морщины. Работа так и осталась незавершенной, ему нужны были еще сутки. Гретхен должна еще день потерпеть «сонное существование», независимо от того, хочет она того или нет.
В мозгу Роджера вдруг вспыхнула одна идея, — примерно таким же образом обычно возникали его лучшие находки. Через несколько минут он уже спешил по утреннему холоду к аптеке Кинсли.
— Мистер Кинсли, вы уже здесь?
Из рецептурного отдела высунулась голова аптекаря.
— Я могу побеседовать с вами лично?
В половине восьмого Роджер уже входил в свою кухню. Приходящая уборщица тоже только что прибыла и как раз снимала шляпку.
— Bebé
[60]! — Роджер ни в коем случае не собирался фамильярничать, у нее действительно было такое имя. — Приготовьте — прямо сейчас — завтрак для миссис Хесли, я сам его отнесу.
Bebé сразу отметила про себя, что такие занятые мужчины обычно не балуют жен подобными услугами, но она была бы удивлена гораздо больше, если бы видела, что сделал ее хозяин после. Ибо из кухни он сначала прошел в гостиную, где поставил поднос на стол и насыпал в кофе пол-ложки белого порошка, и это точно был не сахарный песок. Потом он потащил поднос наверх, а там распахнул дверь в спальню.
Открыв глаза, Гретхен в первый момент испугалась, увидев, что второе одеяло лежит нетронутое; обернувшись, она посмотрела на Роджера с изумлением, которое тут же сменилось презрением, как только она увидела в его руках поднос с завтраком. И сразу подумала, что это, разумеется, знак безоговорочной капитуляции.
— Мне не хочется есть, — холодно произнесла она, и сердце Роджера мучительно сжалось. — Только выпью кофе.
— Ты не будешь завтракать? — В голосе Роджера она тут же уловила разочарование.
— Я же сказала — только кофе.
Роджер аккуратно поставил поднос на столик и чуть ли не бегом снова отправился в кухню.
— Мы уезжаем, на полтора дня, — сообщил он Bebé, — и я хочу запереть дом. Так что надевайте пока шляпку.
Он посмотрел на часы: без десяти восемь. Он хотел успеть на поезд, который отходит в восемь десять. Выждав пять минут, Роджер на цыпочках снова поднялся наверх. Гретхен сладко спала. Чашка была пуста, только на донышке осталось чуть-чуть кофе поверх тоненького слоя гущи. Роджер с тревогой посмотрел на жену и прислушался, но дыхание ее было ровным и легким.
Роджер вынул из шкафа чемоданчик и принялся торопливо запихивать туда обувь Гретхен — и уличные туфли, и домашние шлепанцы, и полуботинки на толстой резиновой подошве. Он и не знал, что у нее так много обуви. Он с трудом закрыл раздувшийся чемоданчик.
Немного поколебавшись, он достал из шкатулки ножницы и, подойдя к туалетному столику, под которым телефонный шнур был уже не виден, ловко его перерезал. Услышав тихий стук в парадную дверь, Роджер испуганно вздрогнул. Оказалось, что это няня, про нее он совсем забыл.
— Мы с миссис Хелси уезжаем в Нью-Йорк, вернемся завтра, — объяснил он. — Отправляйтесь с Макси на набережную, там же и пообедаете. Сегодня вам придется работать полный день.
Когда он вернулся в спальню, на него нахлынуло раскаянье. Спящая Гретхен была такой хорошенькой и такой беззащитной… Все-таки это очень жестоко — отобрать у нее целый день молодости. Он нежно прикоснулся к ее волосам, и она будто в ответ что-то сонно пробормотала, Роджер наклонился и поцеловал румяную щеку. Прихватив чемоданчик с туфлями, он вышел, запер за собой дверь и бегом помчался вниз.
III
В пять часов дня последний комплект рисунков для коллекции Гаррода был отправлен с посыльным в отель «Билтмор», лично Х. Дж. Гарроду. Утром он должен был сообщить, принята работа или нет. В пять тридцать стенографистка потрясла Роджера за плечо:
— С вами хочет побеседовать мистер Голден, комендант здания.
Роджер отрешенно на нее посмотрел:
— О, привет.
Мистер Голден сразу начал с главного. Если мистер Хелси намерен и дальше оставаться в этом офисе, то лучше бы ему безотлагательно погасить небольшую задолженность.
— Мистер Голден, — устало проговорил Роджер, — завтра мы все уладим. А сегодня меня не трогайте, иначе вообще не увидите своих денег. Днем позже — днем раньше, какая вам, собственно, разница?
Мистер Голден посмотрел на клиента с нескрываемым беспокойством. Когда у молодых что-то не клеится, они иногда даже готовы свести счеты с жизнью. Затем ему на глаза попался чемоданчик с инициалами, стоявший рядом с письменным столом, — комендант встревожился еще сильнее.
— Собираетесь путешествовать, так сказать, покинуть нас? — многозначительно произнес он.
— А? Я? Нет, что вы… Тут просто кое-какая одежда.
— Одежда, говорите? Знаете, мистер Хелси… если вы и впрямь намерены все уладить, может, отдадите его мне в залог? Пусть полежит до завтрашнего утра.
— Пусть. Я не против.
Мистер Голден виновато развел руками.
— Правила есть правила, — пояснил он, взяв чемоданчик.
— Я понимаю, — сказал Роджер, снова разворачиваясь к столу. — Всего хорошего.
Мистер Голден, вероятно, почувствовал, что завершить беседу следует в более мягкой манере.
— Вы бы поменьше работали, мистер Хесли. Вы же не хотите, чтобы дело кончилось нервным срывом…
— Не хочу! — заорал Роджер. — Но именно этим все и кончится, если вы сию минуту не оставите меня в покое!
Как только за мистером Голденом захлопнулась дверь, стенографистка с сочувствующим видом повернулась к Роджеру:
— Напрасно вы отдали ему чемодан. А что там? Правда какая-то одежда?
— Да нет, — рассеянно произнес Роджер, — только туфли жены, несколько пар.
Ночевал он в офисе, прикорнув на кушетке, стоявшей сбоку от письменного стола. На рассвете он, нервно вздрогнув, проснулся и выскочил на улицу выпить кофе, но уже минут через десять примчался назад, твердя себе, что именно в это время мог позвонить мистер Гаррод. Он посмотрел на часы: шесть тридцать.
В восемь часов Роджеру стало казаться, что все его тело плавится на медленном огне. Когда двое его сотрудников пришли на работу, он лежал на кушетке, скорчившись от душевной боли, которую он ощущал почти физически. Телефон нетерпеливо затрезвонил в девять тридцать, Роджер дрожащими руками схватил трубку:
