Но Зошину уже ждала герцогиня София, и она постаралась отбросить эти мысли и отвернулась. Ей казалось, что она оставляет последние, изодранные в клочья останки своей мечты «у кроватки малютки-сироты, которую собирались назвать в честь принцессы Зошины из Лютцельштайна.
Обед прошел спокойно и занял не слишком много времени, поскольку днем герцогине предстояло еще открывать Ботанический сад, тоже основанный принцем-регентом.
Ботанический сад, первый в стране, уже принес Дьеру европейскую известность.
Принц-регент обратился во все страны с просьбой прислать ему экземпляры растений, характерных для флоры этих стран, чтобы расширить представления жителей Дьера о растительном мире планеты.
— Меня несказанно воодушевило все, что я увидела в Королевском ботаническом саду в Кью, — рассказывал принц-регент герцогине Софии. — Там не только выращивают растения, но и рассылают их повсюду. Вот я и подумал, а не завести ли нам нечто подобное.
— Какая блестящая идея, Шандор! — похвалила его старая герцогиня. — Впрочем, все ваши идеи оригинальны и прогрессивны.
Возможно, подобный комплимент герцогиня София могла произнести и из простой вежливости, но Зошина чувствовала, что на сей раз бабушка действительно восхищается и говорит искренне.
Принц-регент ждал их к обеду в одном из салонов. Зошина сначала от смущения не смела поднять на него глаза, но, справившись со своими чувствами, она все же взглянула на принца Шандора. Темные круги у него под глазами ясно сказали ей, что принц не спал всю ночь после их расставания. Он и сейчас, казалось, изо всех сил избегал говорить с нею, пока они не прошли в столовую. Но король не спустился к обеду, и регенту пришлось занять место во главе стола. Герцогиня София села справа от него, Зошина — слева.
Принц вел себя достаточно непринужденно, но Зошина чувствовала, в каком напряжении он пребывал. Как и она, Шандор чувствовал неумолимое приближение того момента, когда на заседании парламента будет объявлено о ее помолвке.
Мысль эта темной, грозовой тучей висела над ними, и ни очаровательная комната, ни прекрасный дворец уже не вызывали в девушке восхищения. Ей представлялось, как комнаты дворца заполняют дерзкие и пошлые приятели короля, как по его указанию изящество интерьера уступает место аляповатости в угоду низменным вкусам новых придворных.
Где будет ее собственное место, Зошина угадать не могла. Как на вчерашнем маскараде, она оказывалась лишней, случайной. Ею легко было пренебречь, о ней легко было забыть.
«Но зачем?! Я не могу! Не могу!» — твердила про себя Зошина.
Девушка думала, что даже ради принца Шандора, ради того, чтобы добиться его уважения, она не сможет продолжать этот фарс, который мог привести только к мучительному попранию всех ее идеалов.
Но и она, и регент вели себя за обедом так, словно все шло своим чередом.
«Он так хорошо владеет собой. Наверное, он не испытывает тех чувств, которые терзают меня», — с отчаянием думала Зошина.
Но, подняв глаза, она неожиданно увидела, как он смотрит на нее, и прежде чем Шандор успел отвести взгляд, она поняла, что он страдает не меньше ее.
С того момента желание облегчить муки любимого человека заставляло Зошину стараться не привлекать внимание принца к ее собственным чувствам.
Она знала без слов, что любовь возбуждала в нем желание защитить и утешить любимую. Но ее чувство к нему было так сильно, что девушка не хотела усугублять страдания любимого.
И все-таки каждый удар ее сердца, каждый вздох сопровождались единственной мыслью: «Я люблю вас! Я люблю вас!»
Ей чудилось, что часы на камине отбивали в такт эти слова и приглушенные голоса сидевших за столом вторили им. Зошина даже испугалась, что может произнести их вслух.
Наконец обед завершился, и они с бабушкой надели шляпы, взяли перчатки и зонтики и направились вниз, где их уже ожидали кареты. Тут герцогиня словно впервые заметила отсутствие короля.
— Разве Георгий не едет с нами? — спросила она у принца-регента.
— Нет.
— Почему же? По программе он должен выступать с речью на открытии Ботанического сада.
— Я знаю, — ответил регент, — но он отказался.
— Как можно позволять ему подобные выходки! — возмутилась герцогиня-мать. — Полагаю, все сочтут очень странным его отсутствие, ведь благодаря вам Ботанический сад уже успел приобрести международную известность.
Принц-регент понизил голос, чтобы те, кто сопровождал их, не могли расслышать его слова.
— Георгий говорит, что сегодня последний день его свободы и он намерен провести его так, как сам пожелает.
Сначала герцогиня-мать не поняла.
— Вы имеете в виду объявление о помолвке? Но разве большинство мужчин не устраивают свои холостяцкие «мальчишники» только накануне самой свадьбы?
— Я говорил ему об этом, но он заупрямился и потребовал, чтобы его оставили в покое вплоть до завтрашнего утра.
Герцогиня-мать лишь недовольно повела плечами:
— Ну что ж! Обойдемся без него, но я обязательно скажу ему, насколько это невежливо по отношению не только ко мне, но и к вам, Шандор.
Зошина подумала, что последнее замечание герцогини Софии скорее всего только порадует короля, который спит и видит, как бы досадить дядюшке.
Впрочем, недовольство и тревога герцогини Софии имели под собой почву. Отсутствие короля, несомненно, должно было привлечь внимание иностранных дипломатов.
Почему же принц-регент не вынудил короля появиться на церемонии? Наверное, излишние возлияния вчерашней ночи сделали совершенно невозможным появление Георгия перед публикой.
Так или иначе, но было уже поздно что-нибудь менять, и они уселись в карету. В связи с отсутствием короля место Зошины оказалось подле бабушки, спиной к вознице, принц Шандор сел напротив.
Фрейлины герцогини и придворные ехали за ними в трех каретах. По дороге Зошина узнала, что их ожидали не только сотрудники Ботанического сада, но и премьер-министр и послы тех стран, которые прислали растения для нового сада.
Сады и парки Дьера украшали удивительные цветы, но успехи специалистов-садоводов казались просто непревзойденными.
Особенное впечатление производили альпийская горка, необыкновенные орхидеи, прекрасные азалии.
Когда они стояли возле орхидей, принц-регент повернулся к ней и едва слышно прошептал:
— Вы сами как этот цветок.
Ей показалось, будто время остановилось, а все вокруг исчезло. В этот миг существовал лишь он, лишь его глаза. Зошина не нашлась, что ответить. На какую-то долю секунды она будто ощутила себя в его объятиях. Но потом он отвернулся и заговорил о чем-то самом обыденном с женой градоначальника.
«Мы принадлежим… друг другу, мы все еще… принадлежим друг другу», — думала девушка, пытаясь вникнуть в рассказ одного из садовников. Но с таким же успехом он мог говорить с ней на языке хинди.
