— Не спится? — проворчал Шеддерик. — Вот, принес вам новый плащ и сапоги. Ваши совсем износились, а судя по тому, как вы вчера прихрамывали, хозяйкины пришлись не впору.
— Что будете делать днем? — спросила она. Что будет делать сама — не имела представления. Все зависело от того места, где ей придется скрываться. Впрочем, Янур клятвенно пообещал, что первую встречу устроит следующим же вечером в своем собственном доме. Так что хотя бы с планами на вечер все было понятно.
— Поговорю с братом. Поработаю с докладами чиновников управы. Много скучной бумажной работы… — он усмехнулся, но Темери видела, что за этой привычной, как будто приросшей к губам усмешкой скрывается какая-то очередная большая тревога. — А вы молодец. Честно говоря, я не ожидал вашей поддержки, так что благодарю вас.
Темери кивнула. С тех пор, как вчера проснулась в «Каракатице», она чувствовала себя в присутствии чеора та Хенвила неуютно. Как будто их совместное трудное путешествие осталось где-то далеко в прошлом, на другой странице пока еще не написанной истории. Она не знала, куда смотреть, чем занять руки… и тем страннее было, что стоит только тряхнуть головой, собраться с мыслями — все вставало на свои места.
Она так и сделала — и улыбнулась, как могла безмятежней:
— Может, скучная бумажная работа — это как раз то, что нужно после наших приключений?
— Может быть. Знаете, я начинаю понимать, почему дядя Янне и некоторые другие ваши прежние знакомые вас помнят и до сих пор преданны вам…
— Почему?
— Когда вы улыбаетесь, даже свечки начинают светить ярче.
— Свечки?
Темери растерялась. Возможно, это была очередная шутка чеора та Хенвила. Впрочем, обычно его шутки не были смешны и вызывали обиду или неприятные воспоминания. Эта — тоже не была смешной. Но и никакие образы прошлого не отозвались на его слова.
— Свечки.
Шеддерик показал на принесенную одежду:
— Давайте проверим, подходит ли вам все это.
Плащ оказался из хорошей плотной такни, подбитый лисьим мехом, а сапожки сели точно по ноге. Удобная, легкая одежда.
Темери, расправив складки и накинув капюшон обернулась, чтобы поблагодарить ифленца. А тот уже приветствовал зевающую хозяйку, которая, оказывается, успела войти в кухню. В одной руке она несла подсвечник, в другой — увесистую дубинку. Но узнала беспокойных постояльцев и попыталась спрятать дубинку за спиной:
— Слышу — шум. Думала, может, забрался кто. Времена сейчас беспокойные. А вы что же спозаранку вскочили? Неужто уж собрались уезжать?
— Для рэты принесли одежду. Надо было убедиться, что все подошло.
Тильва, подслеповато щурясь, окинула Темери пристальным взглядом и осталась довольна:
— Такой-то красавице что ни надень, все к лицу. Вы уж, небось, завтракать захотели? Идите в зал, сейчас воды вскипячу да порежу чего-нибудь вкусненького…
Шеддерик наполовину в шутку протянул Темершане руку — правую, без перчатки. Темери, словно прыгнула разом в ледяную воду, не дав себе времени на раздумья и сомнения — осторожно вложила пальцы в его ладонь. Так они и вошли в зал таверны — словно на какой-то торжественной церемонии.
Шеддерик выбрал тот самый стол, за которым вчера они обсуждали дальнейшие шаги… и с торжественностью дворцового распорядителя отодвинул для нее стул.
Это тоже было странно и непривычно: в последний раз ей отставлял стул отец, и было это десять лет тому назад. В монастыре, и уж тем более — до него, никто никогда так не делал. Там так не принято.
— Что-то еще случилось? — тихо спросила Темери.
— Да, случилось. Когда стало известно о моем появлении в городе, кто-то сложил два и два. Вас тоже ищут. Так что вам надо как можно скорей покинуть «Каракатицу» и перебраться в место более защищенное. Я боялся, придется вас будить. Но вы — ранняя пташка.
Он подумал немного, потом пояснил:
— Спрячу вас у своего старого друга. Он хороший человек и я ему доверяю. Надеюсь, с простой задачей — защищать вас в течение пары дней он справится. А дальше — посмотрим.
— Но вам самому эта идея не очень, так ведь?
— Да. Там у него проходной двор и всегда есть риск, что вас увидит кто-то не тот. Но придется смириться с этим. Там хотя бы прочные стены и надежная прислуга.
Темери не ответила — беспокойство благородного чеора передалось и ей, но стоило ли это показывать? Тем более что появилась хозяйка и начала расставлять тарелки и приборы. На кухне уже слышались голоса, со двора заливисто лаяла собака. Где-то поскрипывали половицы. Обитатели «Каракатицы» проснулись и занялись своими делами. Начинался новый день…
Дом светлого лорда Ланнерика та Дирвила находился в верхнем городе, так что ехать до него пришлось довольно долго, несмотря на то, что в столь ранний час улицы еще не заполнились людьми.
Их встретил высокий ливрейный слуга-ифленец с таким надменным выражением лица, что позавидовать могли даже старейшие всеблагие сестры. Шеддерик первым спрыгнул со ступеньки кареты и протянул девушке руку — простой, сам собой разумеющийся жест, но если бы не утреннее дурашливое представление, момент мог быть испорчен. Темери покинула карету с самым серьезным и торжественным видом. На лице застыла холодная непреклонность, спина прямая, шаги короткие и медленные. Наука, прочно забытая за ненадобностью, сама собой всплывала в памяти.
…А ведь когда-то она убить была готова за право ходить, как ей нравиться и где заблагорассудится. Маленькой Темери дома многое дозволялось…
Слуга склонился в поклоне и торжественно произнес:
— Приветствую вас в доме благородного чеора та Дирвила. Светлый лорд, благородная чеора. Прошу следовать за мной.
Очень хотелось останавливаться на каждом шаге и уделить каждой садовой скульптуре, каждому каменному вазону хоть немного внимания. Этот дом, хоть и был выстроен из местного камня, не был похож на другие дома Тоненга. Наверняка все здесь устроено так, как принято на Ифленских островах.
Распахнулись тяжелые двери, впуская в просторную гостиную с белеными стенами. Стены были украшены картинами в резных рамах, потемневшими от времени. Справа у стены полыхал большой камин, возле которого дремали собаки — четыре голенастых гончих пса, и Темери точно знала — это чисто ифленская порода. На Побережье у собак шерсть короче и не такая пушистая.
