Тот вытряхнул содержимое конверта на стол, вытащил рисунок, стал разглядывать.
— Это ваш поставщик? — спросил Шеддерик жестко.
— Похож, — поморщился «смотритель склада». — Я удивлен. Сделка была тайной. Даже посредники не знали о содержимом груза.
— Это управляющий светлого лорда чеора Эммегила. Верней, управляющий одного из его мальканских владений. Надеюсь, вам не нужно рассказывать, кто такой светлый лорд Эммегил?
— Я проверю… — вздохнул Каннег. — Но что это доказывает?
— Это доказывает, что руками горожан кто-то хочет расчистить себе путь к власти. Что кому-то выгодна смута, уличные бои и кровавые расправы в городе. А когда власть будет захвачена, этот кто-то легко сможет и поднять налоги, и устроить показательные казни зачинщиков восстания в городе — ведь большинство к тому времени или погибнет в уличных боях, либо покинет город в страхе перед расправой. Проверяйте, Каннег. Но не слишком долго. Ведь ваш поставщик, если мне только совсем не отказало чутье, скоро снова появится с очередным выгодным предложением.
— Так вы бы хотели, чтобы я убил его сам, или выдал страже?
— Я бы хотел, чтобы вы согласились. Но в нужный момент не вышли бы на улицы убивать тех, на кого этот самый поставщик вам укажет.
— И вы уверены, что он действительно укажет? Может, этот ваш благородный чеор просто решил добавить хлопот тайной управе? Позлить вас? Вдруг это ваши чисто ифленские внутренние дела, которые мало должны заботить Тоненг?
— Вас купили и собираются воспользоваться покупкой, — пожал плечами Шеддерик. — Впрочем, думаю, вы сможете и это проверить.
— Опасную игру вы затеяли… — вдруг нехорошо усмехнулся Каннег. — А если я поддерживаю светлого лорда Эммегила совершенно осознанно?
— Это вряд ли. Я видел вашу реакцию на мои новости. Впрочем, решать в любом случае вам. На чьей вы стороне? Своей рэты, своего народа или же — хитрого заговорщика, привыкшего загребать жар чужими руками?
— Опасная игра и красивые речи… а вы мне понравились, чеор та Хенвил. И смею вас уверить, я очень внимательно изучу эти документы!
— Есть еще кое-что, — тихо сказала Темери, которая весь вечер наблюдала за гостями, стараясь запомнить все как можно точнее. Ведь ей казалось, что ничего более существенного она сделать не сможет. Да ничего такого от нее и не требовалось.
И все же, одна мысль, пришедшая ей в голову, показалась удачной.
Оба собеседника замолчали и повернулись к ней.
Поморщившись от того, что ей самой придется говорить о вещах, которые обычно при молодых девицах на выданье даже не обсуждаются, Темери осторожно сказала:
— Я невеста наместника. И раз уж так вышло… обычно невесту сопровождают к жениху родственники, родители, семья. У меня никого нет. Но я — мальканка, и было бы правильно, если бы…
— Опасно, — быстро сказал Шеддерик. — В своих людях я уверен…
— Я готов! — одновременно с ним вскинулся Янур.
— Послушайте… — Темери старалась подобрать слова, хотя самой ей больше всего хотелось куда-нибудь удрать или хотя бы спрятаться под стол. — Я знаю, это странно звучит… но это могло бы быть хорошим началом…
— В замке полно малькан, присягнувших императору и сохранивших почти все свое имущество и титулы, — поморщился Каннег. — они вполне могли бы стать неплохой декорацией к вашему спектаклю.
— Это только разозлит горожан!
— Рэта Итвена права, — Шеддерик, кажется, сказал это с легкой досадой. — Дворяне, о которых вы говорите, не смогут, в случае чего, вести переговоры от имени города.
— Отчего же?
— Да оттого, что здесь сейчас — не они, а вы. Согласитесь, это стоит обдумать.
— Я обдумаю.
Вскоре таинственный хозяин Каннег с его не менее таинственными телохранителями удалился.
Темери перевела дух: разговор ее увлек, но он был — как сражение, или как общение с духом, который не желает отзываться на призыв.
Сама она не справилась бы так ловко. Ей все еще казалось, что ее присутствие на этой встрече было лишним. Почти все время она была той самой ряженой куклой, подтверждением чужого права вести разговор… и еще неизвестно, что Шеддерик подумал об ее идее. Надо было подождать, сначала рассказать ему… или нет?
А ведь она так и не вспомнила ни лица, ни голоса хозяина Каннга.
Хотя сам хозяин Каннег ее узнал. И даже сразу поверил, что она — это она и никто другой.
Было бы неплохо, если бы и хозяин Каннег поверил им… и если не стал бы союзником, то хотя бы не выступил на стороне врага.
— Устали? — спросил Шеддерик вполголоса.
— Ну… — попробовала она описать свои ощущения, — до избушки еще далеко. Скорей, как после дня в лодке, когда мы гребли по очереди.
— А? Ах, да. Как в лодке, но не как в избушке. Бррр. Что скажете о хозяине Каннеге?
— Я его не помню по прежним временам. Но речь у него правильная… разве что манеры… но это может быть и притворство…
— Как вам показалось, ему можно верить?
— Я… не знаю. Он любит внимание. Видно, что при этом он много пережил и не любит церемониться с людьми, но ведь и вы тоже…
— Что?
— Не из тех, кто долго ходит вокруг темы. Он военный человек, прямой.
Шеддерик сидел некоторое время, нахмурившись. Потом неуверенно спросил:
— Это напомнило мне… а тот, кого вы подслушали в общественных банях… это не его голос?
— Нет. Тот ниже и резче. Но интонации… вот интонации иногда похожи. Жаль, что он не поверил нам. Теперь придется начинать все заново? Искать других союзников?
— Отчего же не поверил? — Шеддерик сцепил пальцы в замок и упер в них подбородок. — Думаю, наоборот, поверил и встревожился. Но наши новости означают, что в его организации кто-то шпионит на Эммегила — и это его беспокоит больше всего. Сейчас он будет все очень тщательно и внимательно проверять. А потом мы поговорим еще раз — уже предметно. Ну, что. Час поздний, Темери. Разрешите проводить вас домой?
— В дом чеора та Дирвила. — Вздохнула Темери. — Конечно. Едем…
В карете Шеддерик та Хенвил задремал, и Темери всю недолгую дорогу разрывалась между желанием немедленно его разбудить и мыслью о том, что сама она все-таки успела немного отдохнуть за эти дни. А светлый лорд по привычке продолжает делать вид, что он железный и ему сон не нужен.
Впрочем, когда карета остановилась, он проснулся сам. Потер переносицу, невнятно извинился.
Нянюшка Эзальта качала головой каждый раз, когда Темершана сбивалась с такта. У малышки Валетри и то получалось лучше. Темери никак не могла подумать, что танцы в империи настолько не похожи на те, что танцует побережье. Эти — строже. Каждое движение четко регламентировано. Нельзя просто следовать за мелодией и подстраиваться под нее. Танцы Ифлена — это словно заученная история, сказка, в которой нельзя соврать ни в интонации, ни в слове. Каждый жест заучивается, каждый шаг, каждый поклон…
