Смотреть на себя в зеркало ей было странно еще в доме чеора Ланнерика. Слишком уж сильно отличалась красивая тонкая девушка за стеклом зеркал от той, кем Темери привыкла себя считать. Все казалось, что мутноватое старое зеркало в спальне ей льстит. При свете свечей, в полумраке, она сама себе казалась совершенно другим человеком.
Незнакомка.
Вовсе не та беззаботная девочка, что жила в этих стенах десять лет назад.
И конечно, не скромная ореченная из монастыря Ленны, чьи мысли заняты лишь служением.
Церемониймейстер еще за завтраком учтиво предупредил, что днем ее навестит наместник со свитой, и что она должна быть готова достойно его встретить. Темери немного озадачилась, какой смысл мог пожилой ифленец вложить в слово «достойно», но решила, что красивого платья и аккуратной прически будет достаточно.
Что ж, новое синее платье было как раз тем, что нужно для встречи высокого гостя. Достаточно скромное, оно при том было весьма элегантным и нравилось Темери немного больше тех двух, что у нее уже были.
Это платье ей прислала чеора Алистери. Темершана заказала его вместе с первыми двумя, но мастера не успели закончить его к торжественному моменту возвращения в цитадель.
Вскоре, со слов всезнающей Шионы она узнала о цели визита — поднесении традиционных даров, и радовалась, что хоть на этот раз все обойдется без большого стечения народу.
Все утро она размышляла, стоит ли рассказать Шеддерику о зелье, которое приобрела у старой соттинки ее компаньонка. Понятно, что она хотела на этом как-то заработать… но вот касалось ли это наместника? Вроде бы девушка с негодованием отмела это предположение старухи. И что за зелье? Вернее, старуха сказала — заговор. Темери не знала в чем разница.
Нет, сказать, наверное, стоит, но это не срочно. А если окажется, что девушка ни в чем не виновата, то и вовсе получится, что она зря ее оклеветала…
Темери попросила Шиону и Вельву остаться с ней. Немного боязно было встречать Кинрика и его свиту в одиночестве.
Наместник появился почти через час после обеда. И Темери зря переживала. Светлого лорда наместника сопровождала целая процессия во главе с церемониймейстером.
Слуги распахнули двери, мальчики-пажи, гордые от оказанной им чести, внесли в комнату большую вазу незнакомых синих цветов. Цветы приятно пахли, но при этом казались скорей творениями умелых ювелиров, чем природы.
— Входите, господа, — торопливо предложила Темери, потому что не знала, что еще должна сказать.
Но, кажется, не ошиблась.
Маленькая ее комната быстро наполнилась народом. Кажется, для ровного счета не хватало только чеора Шеддерика. Даже красногубая чеора та Роа была здесь, в свите.
Наместник окинул Темершану холодным отстраненным взглядом, от которого сердце болезненно сбилось с такта, но поклон его был безупречен. Темери ответила на приветствие почти в тот же самый момент, как можно точнее скопировав холодную уверенность жениха. Ни кто из присутствующих не должен догадаться о том, что она чувствует на самом деле. Просто потому, что статус невесты наместника не делает ее бессмертной, а при дворе, как правильно говорила нянюшка Эзальта, слабости не прощают.
— Рэта Итвена, примите приветствия и добрые пожелания от светлого лорда наместника Ифленского в землях Танеррета! — Торжественно возгласил церемониймейстер.
— Рада приветствовать вас, светлый лорд.
— И я рад приветствовать вас в добром здравии.
Голос у наместника был очень приятный, про такие голоса говорят — бархатный.
Но говорил он ровно и все с той же ленивой отстраненностью, каждой интонацией намекая, что здесь он просто выполняет свой долг, не более.
Темери, вчера узнавшая о причине такого отношения, больше уже не боялась этой холодности. Правда, так и не придумала еще, как к ней относиться. Пока просто решила быть максимально вежливой, сдержанной и строгой, как и предписывают придворные ифленские традиции.
— Рета Итвена, позвольте поднести вам дары, какие каждый жених должен приготовить своей невесте. Пусть они порадуют вас и согреют ваше сердце.
Суховатая короткая речь, словно она не была составлена секретарями наместника, а придумалась тут уже, на крыльце ее комнаты. Темери предположила, что светлый лорд Кинрик попросту тоже не знал, что еще сказать.
Слуги внесли несколько коробочек разных размеров. Первая была открыта, там, на бархатной подушечке лежало простое украшение — что-то вроде медной цепочки.
— Это вещь магическая, — впервые губы наместника тронула тень улыбки. — Не смотрите на ее скромный облик. Когда вы наденете ее, она сама выберет ту форму и внешний вид, который будет подходить вам в тот момент. Она умеет понимать человеческие чувства и мысли порой лучше своего хозяина.
Коробочку закрыли. Слуга тут же отнес ее на резной столик у кровати.
Следующий слуга открыл высокую резную шкатулку. В ней были туфли. Невероятно красивые, тонкой работы, на небольшом каблучке туфли из светлой кожи, украшенные кружевом и драгоценными камнями.
Еще в одной коробочке лежал веер. Такие Темери видела в последний раз очень давно — какой-то купец подарил маме похожий. Их, кажется, делают далеко на юге.
А в последней, самой маленькой коробочке лежал костяной гребень, который почему-то сразу привлек внимание Темери. Эта вещь отличалась от остальных. Даже от магической цепочки. Но вот что ее отличало, за те несколько мгновений, что шкатулка была открыта, понять девушка не смогла.
Слуги с поклоном покинули комнату. А Темери вдруг перехватила острый, какой-то расчетливый взгляд чеоры та Роа. Ифленка словно бы ожидала, что она поведет себя, как деревенская красотка, которой жених подарил монетку — начнет прыгать, плясать и шумно радоваться.
Темери вновь безупречно поклонилась жениху и ровно, стараясь говорить без акцента, произнесла по-ифленски:
— Благодарю вас, светлый лорд, за щедрые дары. Они очень много значат для меня.
— Рад, что смог вас порадовать. А теперь прошу простить мой уход. Буду рад сегодня увидеть вас за ужином…
Гости ушли. Обе компаньонки тут же подбежали к столу с дарами и вдруг остановились в нерешительности.
— Ну что же вы, — улыбнулась Темери. — давайте рассмотрим это все поближе.
Ей самой не терпелось поближе разглядеть костяной гребень.
Он был вырезан из белой кости какого-то крупного животного. Работа ученика или подмастерья. Но с какой любовью, с каким вниманием это было сделано! Да, где-то неточно, где-то видны следы починки. Часть линий зачернена слишком густо… но Темери не могла оторвать взгляд от этого гребня. Даже осторожно провела пальцами по его узорам. Невольно вспомнилась просторная мастерская при монастыре, где рукодельничали ореченные: кто-то вышивал, кто-то плел кружева. А кто-то, подобно самой Темершане, резал по дереву тонкие причудливые узоры. Пальцы помнили, каково это — взять в руки невзрачную заготовку, провести ладонью по зачищенному, гладкому краю, и представить, что из нее может получиться. Чистая ли это будет шкатулка, алтарный идолец, распахнувший крылья, словно готовый защитить любого, кто молится Ленне… или что-то совсем другое, что-то чуждое и служению, и монастырским стенам… знали бы сестры, что хранит в себе маленький тайник под полом в ее келье…
