Посмотрев на заляпанные стаканы, которые со стола, похоже, не убирались никогда, Шедде предпочел отказаться.
— А я выпью, да. За те былые прекрасные времена, когда мне не нужно было клянчить деньги у ростовщика, а всякие ублюдки не могли являться ко мне без приглашения среди ночи и требовать каких-то ответов!
Шедде приподнял брови, ожидая, когда та Нурен выпутается из своего тоста, наполнит стакан и залпом его осушит.
Когда-то этот человек и в Императорский дворец входил, как к себе домой.
Шеддерик помнил надменного юношу, с которым в детстве его пару раз оставляли, считая, что моряку будет, что рассказать мальчишке. Но «моряк» тяготился этими обязанностями. И со временем его отношения с Шеддериком только ухудшались.
Правда, Шедде наивно полагал, что та Нурен его не помнит ни в лицо, ни по рассказам, ни по делам.
— Я ведь знаю о тебе, Шеддерик Хенвил, почти все. Даже больше, чем твой покойный отец знал… потому что кем бы меня ни считали при императорском дворе, а мне многие доверяли свои секреты, ибо я умел их хранить… в этой голове, юноша, столько чужих тайн, что захоти я разбогатеть шантажом, то обеспечил бы себя на долгие годы… и еще внукам бы досталось. Но нет! Потому что репутация дороже. Хотя, кому я говорю про репутацию.
Он снова наполнил стакан и отсалютовал им Шеддерику.
— Репутация! Ужасный гнет общества. Из-за нее многие расстались с жизнью и со свободой. Доброе имя в нашем обществе еще кое-что значит, и ради его сохранения люди иногда идут на такие поступки… на такие поступки… — он гортанно рассмеялся и вдруг громко поставил стакан на стол — так что вино пролилось на разостланную там тряпку, добавив еще одно пятно к уже существующим.
— Так какого морского жуфа тебе от меня понадобилось, Шеддерик та Хенвил, наследник Хеверика та Гулле, та Лемма, из Фронтовой бухты, брат молодого наместника Кинрика та Гулле? Что тебе понадобилось от бедного больного старика, о которого твой отец когда-то публично вытер ноги?
Шеддерик не знал до сих пор даже о том, что та Нурен еще жив, не то, что о ссоре между ним и покойным Хевериком.
— Вы разносите по городу вести о гибели рэты Итвены. Зачем?
— Рэта Итвэна? — Хохотнул бывший адмирал и нежно погладил пальцем свой замусоленный стакан. — Маленькая мальканская шлюха? Признаться, я был удивлен, когда понял, что то, что вы притащили из монастыря — и верно она. Я-то думал, мальчишке хватит толку ее добить. Но право, она и десять лет назад была горячей штучкой… жаль, кроме меня и подтвердить-то уже некому. Морду мне расцарапала, шрам остался даже…
— Что?
— А ты думал, вам с братом целка досталась? Да ее весь…
Договорить он не успел, вдруг оказавшись придавленным к полу коленом и ощутив на шее жесткий захват.
— Кто еще там был? Ну?
Та Нурен захрипел, дернулся в захвате, но тот стал только еще болезненней.
Шеддерику казалось, что та Нурен получает удовольствие, называя имена. Шесть имен.
Дослушав, чеор та Хенвил перехватил поудобней руки и резко дернул голову бывшего адмирала вбок и вверх. Шея хрустнула, стало тихо.
Он не спеша встал, отряхнул руки. Вспомнил про слугу, но того не оказалось ни в соседних комнатах ни в спальне этажом выше.
Во всех помещениях этого дома воняло грязью и несвежим потом.
Может, и стоило его обыскать. Раз уж поспешил и не задал этому ублюдку все задуманные вопросы… хотя, какие вопросы… ясно, что он в сговоре со светлым лордом Эммегилом. Кто еще рвется успеть в наместники до прибытия флота? Правда доказательств все-таки нет… а обыск…
Он не смог себя заставить. Вышел, оставив калитку на распашку: предстояло еще многое успеть до рассвета. Слишком много успеть.
Рэта Темершана Итвена
Шеддерик так и не появился, но Ровве уверенно сказал, что чеор та Хенвил жив, и ему ничего не угрожает. И что Темери нужно бы подумать о собственной безопасности. Выглядел призрак каким-то уж слишком печальным, но расспрашивать было некогда, и Темери и это оставила на потом.
Наблюдатель, отправленный Кинриком следить за воротами, сообщал, что туда стекается все больше хмурого народу, но оружия у них не видно (еще бы, в верхний город вооруженным мальканам путь заказан!).
Спешные приготовления походили на аврал на судне перед штормом: все куда-то спешат, кто-то отрывисто раздает команды, кто-то торопливо найтует палубный груз. Темершана однажды видела такие приготовления. В тот день Янур велел ей спуститься в каюту и не выходить оттуда, пока шторм не кончится. Она так и сделала, потому что уже научилась выполнять команды капитана, хотя и обиделась на него: коль скоро она тут что-то вроде юнги, то тоже не желает сидеть в каюте без дела! И ей казалось еще, что среди матросов (всех четверых!) ей будет не так страшно даже на открытой палубе и даже в сильный шторм.
В тот день непогода прошла мимо «Блесны» лишь чуть замочив палубный настил.
Но нынче причиной бури, хоть и частично, была она сама. Так что оказаться в центре водоворота событий оказалось проще простого.
За два часа до рассвета в цитадель был доставлен заспанный Янур, но Темери едва успела его уверить в том, что с ней все хорошо, как пришлось тут же попрощаться: Янур отправился знакомиться с судном, которому предстояло сыграть ключевую роль в ифленском свадебном обряде.
По островным традициям, жених должен привести невесту первым делом не в новый дом, а на новый корабль, который, по идее, должен стать залогом будущего благосостояния молодой семьи.
Были проинструктированы герольды и горнисты.
Вельва и Шиона, бледные от чувства ответственности, почти два часа потратили на то, чтобы хоть как-то уложить волосы Темери в подобие традиционной ифленской свадебной прически.
Ближе к утру объявился Гун-хе. Выслушал торопливый инструктаж от Кинрика, быстро и без суеты отдал необходимые распоряжения (его подчиненных не требовалось разыскивать и собрались они куда быстрей, чем офицеры обоих гвардейских полков и внутренней охраны цитадели), и только потом поинтересовался, где, собственно, Шеддерик.
Наместник напомнил, что глава тайной управы отправился в город вместе со своим помощником, так что по идее, южанин сам должен был лучше знать, где его искать. Не утратив природной невозмутимости, Гун-хе отдал своим подчиненным еще несколько распоряжений и, принялся с пристрастием расспрашивать Кинрика о том, по каким улицам пройдет свадебная процессия и у какой именно божьей крепи остановится.
Служительницам Ленны Кинрик отдал три здания в городе, одно уже стало известно как центральный храм Золотой Матери, и именно там должен был свершиться свадебный обряд. Сестер уже предупредили и получили однозначный ответ, что они готовы встретить наместника и его невесту возле купелей.
Все эти события, сменяя друг друга, проносились мимо Темери в виде тех самых, спешащих успеть до бури матросов, и она вдруг поняла, что участвует в происходящем с каким-то даже удовольствием. Кинрик, переставший морщить нос при каждом взгляде в ее сторону, перестал и пугать. А сейчас, когда им приходилось все делать слаженно, быстро, а главное — вместе, он ей даже нравился.
