Так с Темери уже было однажды. В самом начале, в лесу, в доме Старика. Тогда она едва справилась с горячкой — и Старик нехотя признался, что был уже готов к тому, чтобы выкопать за землянкой еще одну могилу. Но теперь причиной вряд ли была болезнь.
К жаре, к темноте сегодня добавился и еще густой запах горящего костра — и этот запах Темери совершенно не понравился.
В темноте она села, наощупь дотягиваясь до подсвечника.
— Поспеши, — прошелестел голос Ровве, — иначе не сможешь спуститься вниз…
— Что происходит? Роверик, ты знаешь?
— Нет, я не знаю. Я не всеведущ, как бы мне этого ни хотелось, но тебе действительно стоит спешить.
Темери нащупала спички, зажгла свечу, и сразу поняла, что комната полна дыма, и дым продолжает пробиваться сквозь дверные щели.
Платье… нет, слишком много шнуровок и завязок. А вот сапожки придется надеть. И шаль накинуть…
— Да быстрее же!
Темери набрала полную грудь воздуха, понимая, что в коридоре все может быть намного хуже, ведь дым течет оттуда.
Да, здесь дыма было намного больше, и жар оказался куда ощутимее. Тут его уж не спутаешь с жаром от перетопленной печи.
Она поспешила к центральной лестнице, поторапливаемая короткими репликами Ровве… ровно до того момента, пока не вспомнила про Энайтери. Спаслась ли хозяйка?
Чтобы не передумать, она вслух спросила:
— Ровве, хозяйка дома. Я должна ее найти.
— Нет! Темершана, времени почти не осталось!
— Нельзя ее бросать. Помоги!
Он не ответил, но словно исчез — если только так можно сказать о голосе, который и звучал-то только у нее в голове.
Темери рассудила, что скорей всего хозяйская спальня где-то неподалеку от той гостиной, где они вчера чаевничали. Не дожидаясь возвращения покровителя, она поспешила туда. Свет свечи почти не помогал, дыма возле лестницы стало еще больше, а на стеклах над ней стали заметны багровые отсветы.
Темери скомкала шаль и прижала к лицу — дышать легче не стало, но кашель вроде утих.
Вдруг она увидела, как темнота впереди всколыхнулась, наполнив собою размытый человеческий силуэт. Ровверик махнул рукой, показывая дорогу.
Почему-то больше он не спорил.
Хозяйка нашлась в «голубом зале», где картина.
Она была в том же самом платье, в котором встречала гостью, только прическу успела распустить. Энайтери лежала на полу… но она не сама упала. Темери ахнула: руки девушки были крепко связаны, на лбу — длинная ссадина, у платья один рукав почти оторван. Лежала на боку, но так, словно пыталась отползти от чего-то, что ее напугало. Что здесь случилось?
На девушку напали… но почему Темери этого даже не услышала?
Да, ее спальня далеко, а преступник мог действовать тихо…
А, возможно, он просто не знал, что у хозяйки гости и давно готовил это убийство. Ведь, когда дом сгорит, вряд ли кто-то станет искать причины.
То есть все эти мысли в голове Темери промелькнули как бы сами собой — за это время она успела потормошить хозяйку, и понять, что она жива, но в беспамятстве.
Узел на руках был затянут крепко.
— Нож на столе, — прошелестел Ровве каким-то слишком уж ровным голосом. Темери не придала значения. Сейчас не это было важно.
— Вода, — снова подсказал Ровве. — В кувшине. Намочи свой платок. Протри ей лицо. И сама дыши через него, немного поможет.
Темери так и сделала.
Нож оказался обычным столовым серебряным ножиком, таким сразу трудно разрезать довольно толстую двужильную веревку. Но Темери справилась.
Когда она несильно хлопнула Энайтери по щекам, та застонала и открыла глаза.
— Встать сможете? — спросила Темершана, вопреки собственным сомнениям помогая ей подняться.
В этот момент внизу что-то гулко загрохотало, заскрипели балки дома. Дом сопротивлялся огню, но он не мог держаться слишком долго.
Под потолком начал клубиться густой серый дым.
— Лестница рухнула, — все так же отчужденно произнес Ровве. — К окну! Это единственный выход!
Второй этаж, вспомнила Темери. Может, они и не разобьются насмерть…
Но тут же перед глазами всплыло виденное из окна — довольно широкий карниз, по которому, если очень постараться, можно пройти до декоративной башенки, у которой крыша почти плоская…
Да, сама она может и пройдет. Но как быть с Энайтери?
— Сюда, — показал дорогу Ровве. Открой это окно, оно ближе к башне.
Темери подчинилась. Снаружи было темно, лил мелкий дождь, но по всей округе, по кустам и деревьям, плясали огненные всполохи. Горел первый этаж, и видимо — уже часть второго этажа тоже.
— Нужна веревка, — поняла Темери.
Если через раму на карниз она еще перелезет, то в темноте, в полосах дыма, на мокрой поверхности устоять будет слишком сложно.
— Гардина. Она открывается с помощью шнура.
Ровве был единственным якорем, позволяющим Темери не поддаваться панике.
Время действительно кончалось. Каменные стены, может и устоят… но скоро здесь станет слишком жарко для живых.
Веревку снять оказалось непросто — пришлось догадаться, где она крепится, и отрезать тем же столовым ножом. Еще потраченная минута.
К сожалению, открытое окно не принесло облегчения — дым и жар из комнаты рванулись наружу, стало еще темнее. Хорошо еще, огня пока не было видно.
Темери огляделась в поисках того, к чему можно привязать веревку. Но ничего не увидела, а изящный комод вряд ли выдержал бы ее вес, если она вдруг сорвется.
— Шкаф, — Ровве словно читал ее мысли. — Ножка шкафа.
Длина веревки укоротилась почти вдвое, но это должно помочь.
— Энайтри, — почти попросила Темершана, — пожалуйста. Я сейчас перелезу на ту сторону, и помогу тебе. Держись…
— Голова кружится.
— Ничего. — Темери задушила панику и слезы. — Мы выберемся!
Она перелезла на карниз, стараясь не смотреть вниз. Черный дым стелился над головой, жар поднимался и снизу, из окна первого этажа. Где-то близко гудело пламя.
— Давай! Давай же!
Энайтри не спорила, и старалась делать все, как говорит Темери, но из-за дыма и из-за полученной травмы, двигалась она тяжело и неуклюже, и сразу почти сорвалась вниз.
Темери заставила ее пропустить веревку под подмышками. А конец веревки обмотала вокруг своей руки. Ее было не очень много, веревки.
— Пошли.
— Да, да, сейчас!
Энайтери переставляла ноги коротенькими шагами. Руки мертво вцепились в створку окна, и не желали отпускать. Может, стоило пустить ее вперед и поторапливать… но тогда девушка точно упала бы — карниз скользкий, вокруг темно и дым. Горький, густой.
