Миледи.
— Что? — поднял бровь Шейн. — Мне полагается сделать реверанс? Или нет, мужчины же кланяются. Мне поклониться?
Девушка закатила глаза и снова стала что-то печатать.
Так называют меня братья. Детская кличка. Это сарказм, потому что в детстве у меня все время были сбиты руки и ноги, одежда порвана, а косы растрепаны.
Шейн взглянул на ее мешковатые джинсы и большие тапки в виде крокодилов.
— Мм… ну да… — хмыкнул он. Она снова развернула к себе телефон.
И вообще, собеседник из меня так себе.
Взгляд ее опустился, она принялась изучать ногти на свободной руке.
Ситуация была… странная?
— Ты не… ты не говоришь? Вообще? Давно?
Девушка нахмурилась, затем выпрямилась во весь свой небольшой рост, и гордо расправила плечи.
Уже месяц. А дальше как повезет. Ты знаешь, где дверь.
Она отдала телефон и, не оборачиваясь, вышла из кухни.
Вот и разгадка последней тайны. Все оказался так просто, Шерлок Холмс бы застрелился от скуки. Но Шейн Тейлор всего лишь писатель с любопытством семидесятилетней бабули. Любопытство заставило его сунуть нос в чужие дела, а фантазия не переставала рисовать небывалые развязки сюжета. А это всего лишь девушка без голоса, которую достали любопытные зеваки, и она попыталась спрятаться от них и зализать раны. И сейчас она ждала что он, как все другие, с облегчением воспользуется возможностью уйти.
Шейн взглянул на кружки с чаем возле чайника. Нет, убегать он не станет. Ситуация странная, но не ужасная. За последние дни он понял, что одиночество давит на нее, а человека нельзя бросать в таких обстоятельствах.
Мистраль сидела в гостиной на диване и напряженно ждала, когда же хлопнет входная дверь. Она действительно только что указала этому красивому, высокому мужчине на дверь? Неужели у нее на фоне всех предшествующих событий повредился мозг? Но нет, с мозгом все в порядке, даже слишком. Будь она хоть немного глупее и наивнее, могла бы зазывно взмахнуть ресницами и разогнать свою тоску. Но она не наивная, уже нет, и не глупая. Мира не может заставить человека из жалости оказывать ей внимание. Жаль, очень жаль.
Послышались шаги, но дверь не хлопнула. Через секунду на пороге гостиной появился Шейн с чашками в руках, и шелестящей упаковкой подмышкой.
— Я нашел печенье в шкафу. Надеюсь, ты не против?
Мира вскинула голову, и в недоумении посмотрела на Шейна. Он протянул ей чашку. Проигнорировав ее взгляд, он сел на другой конец дивана, поставил свою чашку на столик и стал разворачивать печенье.
— Могу тебе признаться, что вплоть до того, как ты открыла дверь, я считал тебя пацаном-подростком. Обычной девушке я бы в этом никогда не признался, но в тебе же нет ничего обычного, да? Хотя может, зря я это говорю, и мне стоило все-таки сначала проверить наличие ружья за дверью?
Мистраль продолжала таращиться на него, не зная смеяться ей, или обидеться. Шейн, кажется, не ждал от нее ответа. Он, наконец, открыл пачку с печеньем, взял свою чашку и аккуратно отпил из нее чай.
— Только не надо на меня так смотреть. Я же сказал что я писатель. Чем ты слушала? Я могу говорить за нас двоих. Тебе останется кивать и смеяться над моими шутками. Мы можем вместе смотреть фильмы, играть в карты… Здесь есть карты? Кстати, сколько раз ты уже услышала от своих братьев, что стала идеальной девушкой?
Мира закатила глаза и показала четыре пальца.
— А сколько у тебя братьев?
Три пальца.
— Итого двенадцать раз?
Недовольный кивок.
Шейн по-мальчишески ухмыльнулся.
— Ты, правда, считала? Я бы тоже не удержался сообщить своей сестре, что молчание ей идет. И я бы не ограничился двенадцатью шутками, а воспевал ее немоту при каждой удобной и неудобной возможности. Видишь ли, одна наша бабуля родом из Индии.
Мистраль бросила взгляд на его черную шевелюру. Шейн проследил за ее взглядом, и непроизвольно запустил руку в волосы, приведя их в беспорядок. Впервые они находились в теплом помещении, где нет ветра, заставляющего щуриться. Суровая складка между бровями Шейна разгладилась, и он сделался вдруг ужасно обаятельным.
— Да, бабуля-индианка. И… Ты когда-нибудь смотрела типичные индийские фильмы, где есть одна особо вздорная мамаша, которая в курсе всех сплетен, знает, как кому жить, постоянно висит на телефоне, а на досуге устраивает личную жизнь детей? Это только что был портрет моей бабули. Она — самый выдающийся персонаж в моей семье. Дед однажды поехал в Индию по рабочим вопросам, а вернулся оттуда с женой. Родители деда были в панике. Его мать без конца рыдала, а отец грозился лишить наследства. Но речь не о том. В общем, гены бабули сотворили злую шутку. Они не передались ее собственным детям, зато внукам повезло. Меня в школе дразнили арабом (я же белый!), а сестру еще ни один бойфренд не выдержал дольше пары месяцев. И я их не виню. Я бы сдался уже после первого свидания. Конечно, она моя сестра, я ее люблю, прожил с ней большую часть жизни, но у меня, как у брата, есть полное право в любой момент сказать «Заткнись, Мэри!». Бойфренды такого права не имеют, им полагается все терпеть.
Эта длинная речь дала результат, Мистраль заулыбалась, и Шейн широко улыбнулся в ответ. На его щеках показались ямочки. О Господи, плюс ко всему у него еще и ямочки! Ну почему этот обаятельный красавец с ямочками свалился на ее порог именно сейчас, когда она может показать себя только в самом невыгодном свете?
— А как ты общаешься с семьей? Тут же абсолютно убогая связь. Они разве не волнуются?
Мира посмотрела на Шейна как на недоумка, затем вытянула из кармана телефон и написала в черновиках
Вай-фай.
Бровь Шейна поползла вверх.
— У тебя есть вай-фай? Здесь?
Выражение лица Миры не изменилось.
Я думаю, у тебя он тоже есть. Неужели ты не проверил, когда приехал?
Шейн сделал глоток из чашки, чтобы потянуть время. Он вспомнил о ноутбуке с фильмами и свалке пустых бутылок на полу гостиной. Нет, он определенно не проверил. Хотя логика подсказывала ему, что что-то тут не так. Ведь как-то же он зарезервировал дом через интернет.
— Знаешь, хотел сейчас наплести тебе, что я был слишком занят, но язык не поворачивается. Скажем, эти дни я просто не вспоминал про вай-фай.
Шейн проигнорировал скептическое выражение лица Миры и потянулся за печеньем.
— Расскажи мне про «Миледи».
Я же говорила, что собеседник из меня так себе. Слишком много придется печатать.
— Но я должен тебя так называть? Серьезно?
Мира пожала плечами
Меня многие так зовут. Прижилось. Сначала я была шумным, взбалмошным ребенком. Лазила по деревьям, спасала щенков… Укусила и ударила коленом в пах водителя, под чьи колеса выскочил котенок. Потом подросла и стала ходить хвостом за братьями, ошиваться в мальчишеских компаниях… Так что да, можешь звать меня Миледи.
