Громыхая сейчас колесиками по улочке Харрогейта, Мэри пришла к выводу, что совсем не выросла. После случая с Эдгаром прошло много лет, ей давно не двенадцать, она может отвечать за свои поступки. Только ей, так же, как и в тот раз, хочется позвонить родителям и уговорить забрать ее домой. Мэри оказалась не готова принять удар. Совсем не готова.
ГЛАВА 6
13 сентября. Ислингтон, Лондон. Около 7.00 вечера.
В баре собралась толпа представителей Уиндэмов, Тейлоров, и общих друзей. Возраст варьировался от двадцати до сорока. Мистраль не собиралась праздновать день рождения с размахом, но что-то пошло не так, и количество гостей превысило количество квадратных метров гостиной виновницы торжества. Пришлось срочно придумывать «план Б». Рэннальф предложил избавить всех от своего присутствия и тем самым увеличить объем кислорода, но сестра попросила его заткнуться. А потом влезла на стул с ногами и заорала «Мы идем в бар!». Связки у нее развиты отлично, как и положено человеку, поющему с детства. Гости в гостиной сразу притихли и тут же радостно загалдели. Возможно, даже соседи со всех сторон подумали, что идут в бар. По крайней мере, Ральфу так показалось. Потому что количество людей из гостиной, кажется, увеличилось в два раза.
Рэннальф стоял, опершись о барную стойку, и потягивал яблочный сок из стакана для виски. Это был единственный способ избежать вопросов и навязчивого желания всех присутствующих всучить ему какой-нибудь бокал. Ральф безучастно рассматривал толпу и думал, когда успел стать таким старым циником. Еще недавно он был бы в гуще события, а не торчал на отшибе веселья, наблюдая за остальными.
Видимо, сказывалась наследственность. Тридцатисемилетний Гаррет сидел за столиком в компании беременной жены и мало интересовался происходящим. Тридцатилетний Иден с девушкой вообще вышли на улицу, при этом на лице Идена было написано все, что он думает о вечеринках, и о вечеринках в барах в частности.
Рэннальф вообще не хотел приходить. Он бы обязательно поздравил Мистраль, но выбрал бы для этого другое время. Проблема заключалась в том, что Мистраль, как одноименный ветер, просто сносила все на своем пути, когда ей что-то не нравилось. И Ральф пришел. И Мэри тоже пришла. Сейчас она стояла в самом дальнем углу, одетая в черную пышную юбку, похожую на балетную пачку, и укороченную водолазку, открывающую полоску кожи между ее краем и поясом юбки. Мэри чуть заметно пританцовывала под льющуюся ритмичную мелодию, переминаясь с одной ноги в кедах на другую. Пузырьки в ее бокале намекали на что-то с градусом, поэтому самому Альфи нельзя было пить. Треугольник «Рэннальф-Мэри-алкоголь» не предвещал ничего хорошего, это они действительно уже проходили.
Мэри Тейлор не смотрела в его сторону вообще. Ни разу. Ни в гостиной сестры, ни по дороге в бар, ни в самом баре. Это невероятно било по самолюбию и злило. Наверное, поэтому Рэннальф продолжал смотреть на нее. Чтобы разозлить, заставить желтые глаза гореть яростью и ненавистью. Ее ярость намного лучше безразличия. К ней Альфи хотя бы привык.
Сложно сказать, что нашло на него в тот вечер в гостинице. Фисташковое мороженое на лице девушки выглядело не слишком соблазнительно, однако боевой дух, злость и вызов в глазах требовали того, чтобы их укротили. Всегда. С момента знакомства в гостиной Тейлоров, когда королева Мэри скептически вздернула бровь, бесцеремонно осмотрела Рэннальфа с ног до головы и со скрытым сарказмом проговорила «Так вот он какой, Красавчик Альфи!». Уже тогда она бросала вызов одной только выразительно-вскинутой бровью.
И вот, ведьма, которая так самозабвенно выводила Ральфа из себя, той ночью, как котенок, свернулась у него под боком. И поцеловала его в плечо перед тем как уснуть. Эту деталь он помнил замечательно. А наутро она исчезла. Отличная вышла месть, просто отличная. Градус бешенства Ральфа был таким, что его ощутила на себе даже бедная Молли. Он очень редко выходил из себя, предпочитая смотреть на всякие жизненные ситуации с долей юмора. Но в то утро ему было не смешно.
Дверь бара открылась, Иден и его девушка скользнули внутрь. Брат как-то странно посмотрел на Ральфа, после чего что-то шепнул на ухо Лоре и отошел от нее. Забавные они, милые. Огромный Иден и малышка Лора, которая даже стоя на носочках доставала максимум до кадыка бойфренда. Вечно пряталась за его спину, будто ее пугал весь окружающий мир. А натура спасателя-Идена просто ликовала от такого благодарного объекта спасения.
Иден прошел через зал, приблизился к барной стойке и стал нос к носу с Ральфом. Подняв тяжелую руку, он вырвал у брата стакан со «скотчем» и, принюхавшись, втолкнул обратно в замершую ладонь.
— Поговори уже с нею, — буркнул Ид, отходя в сторону и присаживаясь на край одного из высоких стульев.
— Не понимаю, о чем ты, — безразлично ответил Рэннальф, делая глоток из своего стакана.
Иден закатил глаза и скрестил руки на груди.
— Что-то все-таки произошло в Нортумберленде.
— В Йоркшире.
Прямая бровь брата взлетела вверх.
— Дом Тейлоров ведь недалеко от границы.
— Мы там не задержались, — пожал плечами Ральф. — По дороге домой ведьма сломала машину, пришлось остановиться в Харрогейте.
— И?
— И она удрала рано утром.
Иден каких-то несколько секунд смотрел на Рэннальфа серьезным мрачным взглядом, а потом вдруг громко прыснул и рассмеялся.
— Рад, что тебе весело, — пробормотал Ральф в свой стакан.
Продолжая хохотать, брат поднялся на ноги, хлопая Альфи по плечу.
— Так тебе и надо! — заявил он. — Молодец Мэри, пожалуй, пойду ее обниму.
— Только попробуй, Ид.
— Знаешь, что самое смешное? Из нас двоих диплом психолога получил ты.
И Иден отошел, все еще посмеиваясь. Он как огромный линкор вошел в море толпы в поисках маленькой Лоры и вскоре снова пропал из поля зрения. По крайней мере, свою угрозу он не исполнил, Мэри все так же стояла одна, пузырящаяся жидкость почти исчезла из ее бокала. Вдруг к девушке подошел какой-то незнакомый Ральфу парень, протянул новый наполненный бокал и о чем-то с нею заговорил, указывая взглядом на ее черную балетную пачку. Мэри широко улыбнулась, принимая предложенную выпивку, и несколько раз нарочито качнула бедрами, демонстрируя, как колышется при этом ее пышная юбка. Рэннальф сощурился и крепче сжал в пальцах стакан с соком. Мэри даже в лучшие моменты их общения не улыбалась ему вот так, как какому-то незнакомому типу. И не качала балетной пачкой. Это тоже очень било по самолюбию. По крайней мере именно на самолюбие Ральф списывал ту засевшую внутри ярость, которую испытывал уже неделю.
Мэри не хотела приходить. Приехав из Харрогейта, она весь оставшийся день провалялась на диване с бутылкой вина и романтическими комедиями, где герой в конце обязательно целует героиню под дождем, звездным небом, на вокзале или в аэропорту. Ну или где-то еще. Надо сказать, что бутылка иссякла быстро, что не прибавило радости, но за новой Мэри не пошла. Диван был слишком замечательным, чтобы его покидать.
