И в это она истово верила. Это был гарантированный конец страданиям и путь в море тьмы, где блаженствовали духи ее близких.
И это было прекрасно.
Она готова была выполнить любую просьбу святого Джона.
Сестра Эми лежала на земле, в тени густых кустов, раствор, которым были пропитаны красные ленты, привязанные к ее рукам и ногам, маскировали ее запах. Этот раствор спасал не только от серых людей. Даже собаки избегали его запаха. Он не вызывал у них агрессии. Он просто делал ее собственный запах… неинтересным, и это было потрясающе.
Она лежала в жаркой темноте, не шевелясь и стараясь дышать ровно, сосредоточившись на том, что происходило рядом.
Прислушиваясь.
К разговору рейнджера и Потерянной девушки.
К странным историям о том, как в ужасные дни после Первой ночи потерянные и одинокие выжившие нашли друг друга и построили заграждения, спасаясь от живых мертвецов. Как создали девять городов в центральной Калифорнии. И как выжили за этими заборами.
Девять городов, полные еретиков. Каждый удар их сердец был оскорблением бога.
Девять городов, люди в которых и не догадывались о существовании священной армии Церкви Тьмы.
Пока.
56
— Американское государство, — повторила Никс. — Надеюсь, это вполне реально. Это не кучка маленьких городков вроде нашего.
— Скорее всего, это нечто гораздо большее, — сказал Бенни. — У них есть самолеты. Этот и реактивный самолет. Возможно, есть и другие. Они даже придумали флаг. Это выглядит… не знаю, как сказать… круто. Гораздо круче всего, что мы когда-либо видели.
Никс отвернулась от него и уставилась в разбитое окно на простиравшуюся вокруг жаркую пустыню. Ее спина выглядела неестественно прямой, и она с такой силой вцепилась в кресло пилота, что ее ногти вонзились в потрескавшуюся кожу обивки.
— Эй, — сказал Бенни, — что не так? Мы сделали это, нашли доказательство, что где-то здесь есть другая жизнь. Я знаю, что сейчас это все выглядит полным безумием, особенно когда поблизости бродят эти психи, но мне кажется, что тебе…
Она резко взглянула на него:
— Что? Радоваться? Ты этого хочешь, Бенни? Чтобы я была счастлива? Боже, ты ведь совсем меня не знаешь, правда? Ты не представляешь, зачем я хотела найти этот самолет или почему эта находка так… так… — Она гневно пнула кресло пилота, не закончив фразу. А вместо этого сердито уставилась в окно, едва слышно прошептав: «Боже».
— Возможно, я понимаю, — сказал Бенни и, произнеся эти слова, понял, что ступил на шаткую почву. Но он устал постоянно соблюдать осторожность.
Никс не смотрела на него.
— И что ты понял?
— Ты даже как-то обмолвилась об этом, — сказал Бенни. — Сказала, что Маунтинсайд перестал быть для тебя домом. После ухода твоей мамы, а потом и Тома… ты больше не чувствовала связи с этим местом.
Она по-прежнему не смотрела на него.
Бенни сказал:
— Послушай, я знаю, что ты считаешь меня тупым мальчишкой, который не понимает тебя. Чонг считает, что я наполовину идиот, а Лайла… что ж, я сильно сомневаюсь, что Лайла вообще обо мне думает. Но я не тупой и не глупый. С тех пор как погиб Том, у меня было достаточно времени, чтобы о многом подумать. После того как мы ушли из города, я заметил, что ты все больше отдаляешься и…
— Дело не в нас, Бенни.
— А я и не говорю о нас. Не говорю о том, что наши отношения разваливаются. Когда я сказал, что ты отдаляешься, то имел в виду, что ты отдаляешься от всего. Ты не хочешь ни к кому привязываться. Мне показалось, что к Еве у тебя возникли какие-то чувства, и то на несколько минут. Ты закрылась в себе, Никс, и я более, чем уверен, что тебе совсем не нравится то, что творится в твоей душе.
— Ты не знаешь, о чем говоришь, — огрызнулась она.
— Еще как знаю. А еще знаю, что каждый раз, как я пытаюсь о чем-нибудь поговорить с тобой, ты огрызаешься. Это защитная реакция. Ты держишь меня и остальных на расстоянии. И никто не в силах достучаться до тебя. — Он шагнул к ней. — Неужели ты действительно думаешь, что я ничего не понимаю? Ты потеряла самое дорогое, когда умерла твоя мама. Наши отношения начались, когда ты была эмоционально опустошена, я это знаю. Знаю, что Том и твоя мама любили друг друга. Вероятно, они собирались пожениться, но этого не произошло. Ты думаешь, что одна во всем мире, поэтому так отчаянно стремишься обрести новый дом. И это не Маунтинсайд и не просторы «Гнили и руин». Я прекрасно это понимаю. Вот почему ты была так одержима мыслью найти самолет. Думаю, это словно… словно спасательный круг.
— Все не так просто, — с горечью ответила она.
— И это я тоже знаю, — сказал Бенни.
Никс снова отвернулась, продолжая разглядывать лес за окнами самолета.
Бенни собрал в кулак всю свою смелость, собираясь сказать то, что считал необходимым.
— Никс, — ласково начал он, — ничего страшного, если ты больше не любишь меня. Ничего страшного, если ты больше не хочешь быть моей девушкой. Если ты просто хочешь быть самой собой.
Она сжалась.
— Я люблю тебя, — сказал он. — Правда, и думаю, что сейчас пытаюсь сказать тебе именно о том, что ты непременно должна понять, кто ты и чего хочешь… Я всегда тебя прикрою, но никогда не встану у тебя на пути.
Ему было больно произносить эти слова, и казалось, что огромная ледяная рука стискивает его сердце. Но Бенни держался с достоинством и сумел сдержать слезы. Это только бы обострило ситуацию.
Никс не обернулась и ничего не ответила. Она смотрела в окно, а Бенни наблюдал за ней, затаив дыхание.
Но вдруг Никс вскрикнула и произнесла: «О боже!», а затем в ужасе попятилась, указывая в окно.
— Что?.. — спросил Бенни.
Но, подскочив к ней, он сразу понял, в чем дело. Снаружи, около шестов с распятыми зомби, стояло трое людей. Жнецов.
Двое мужчин и высокая женщина с густыми каштановыми волосами.
— Никс, — едва слышно прошептал Бенни, — это она. Женщина, которую я видел сегодня в поле как раз перед тем, как зомби погнались за мной.
57
— Ты уверен? — спросила Никс. — Это та самая женщина с поля?
— Абсолютно.
Они уставились на незнакомку. Эта статная красавица держалась уверенно и с достоинством. Бенни вспомнил слово, которое пришло ему на ум, когда он впервые увидел ее: царственная. Было в ней что-то королевское. Но королева чего?
Вокруг нее собирались другие жнецы. Мужчины и женщины, все в черном, с крыльями ангелов на груди и красными повязками. И у каждого было оружие. Мечи, топоры, кинжалы.
— Я не вижу огнестрельного оружия, — прошептал Бенни.
