— И что произошло дальше?
Бунтарка шмыгнула носом и покачала головой:
— Когда я пришла сообщить о том, что видела… я не смогла сказать правду. Просто не смогла. И солгала. Наплела, что в городе полно вооруженных людей, у которых навалом оружия, и все такое. Сказала, что если мы туда сунемся, то нам точно крышка.
— И они поверили?
Она взглянула на Еву и печально улыбнулась:
— Нет. У святого Джона были и другие разведчики, которые донесли, что город охраняют только от серых людей.
— И что потом?
— Они ворвались в город и всех убили. Всех до единого — мужчин, женщин и детей. Святой Джон послал своего прихвостня, брата Питера, притащить меня на допрос, но я поняла, что дело добром не кончится, и сделала ноги. Ушла до рассвета. Ускользнула от них.
— И они позволили тебе уйти?
— Позволили? Нет. Мне пришлось подпортить несколько физиономий, прежде чем скрыться. — Она снова шмыгнула носом. — Чуть позже я примкнула к шайке мусорщиков. Они и дали мне это прозвище. Бунтарка. Я делала много плохих вещей и частенько устраивала большой переполох. А потом я серьезно заболела, и один странствующий монах отвел меня в место под названием Убежище. И там меня вылечили. Они хотели, чтобы я осталась, но я ускользнула оттуда так же, как из лагеря мамочки. Но на этот раз никому не причинила вреда. После этого я продолжила болтаться по округе, ввязываясь в неприятности. Но… год назад я случайно встретилась с группой беженцев, спасавшихся от жнецов. Я помогла им ускользнуть, но среди них было много больных и раненых, в том числе детей, и я отвела их в Убежище. Оставила у входа и смылась. И потом делала так еще несколько раз. Ребята из Убежища не возражают, когда к ним обращаются за помощью, но не любят, когда люди уходят. Думаю, если бы им представилась возможность, они накинули бы на меня поводок. Но я не даю им такого шанса. Привожу людей и сразу исчезаю. Именно так я пыталась поступить с группой Картера. Знаешь, я в какой-то мере стала считать это своим призванием.
— Почему?
Она пожала плечами:
— Не знаю. Возможно, это что-то вроде искупления.
— Но… те плохие вещи, которые ты совершала, когда жила со жнецами, это не твоя вина. Ты не понимала, что творишь, а когда поняла, сбежала от них.
— Возможно. Но от этого мне не легче.
Она ласково погладила Еву по голове.
— До меня дошли слухи, что жнецы собираются напасть на ее город. Он назывался Тритопс. Я несколько раз бывала там с мусорщиками. И жили там хорошие люди, поэтому я попыталась опередить жнецов, чтобы предупредить жителей, но опоздала на несколько часов. И мне оставалось только предложить выжившим отправиться со мной в Убежище.
— Ты кое-что забыла, — сказал Чонг. — Что произошло с твоим отцом?
Она покачала головой:
— Не знаю. Святой Джон и мама сказали, что он ушел как-то ночью. Просто собрался и ушел неизвестно куда… Но я им не верю. Думаю, они его убили.
— Зачем?
Бунтарка мрачно взглянула на него:
— Когда ты возглавляешь церковь, которая зиждется на уничтожении всего живого, зачем тебе врач? Обучаясь в медицинском институте, папа давал клятву, его призванием было спасение людей. Поэтому они избавились от него.
— Мне жаль, — сказал Чонг, и это была правда. — Тебе должно быть… одиноко.
— Что ж, это же конец света, не так ли? Всем нелегко.
Чонг горько улыбнулся:
— Да, я это понимаю.
Несколько мгновений Бунтарка задумчиво смотрела на него.
— Я мало смыслю в медицине, — призналась она, — умею лишь перебинтовать поврежденную ногу, или зашить рану, или извлечь обычную стрелу. Но дело в том, что я знаю, где нам могут помочь.
— Помочь? Да ладно, Бунтарка, мы оба знаем, чем это закончится. Мне будет все хуже и хуже, а потом я умру. Других вариантов нет. Все заразившиеся умирают.
Услышав последнее слово, Ева тихо и жалобно захныкала и уткнулась головой в его грудь. Чонг погладил ее по волосам. Ему хотелось поступить точно так же — свернуться калачиком, надеясь, что беды обойдут его стороной.
— Чонг, послушай меня, — настаивала Бунтарка. — Думаю, мне следует отвезти тебя в Убежище.
— А что такое это Убежище? Пристанище для бродячих монахов или?..
Бунтарка отвела взгляд, на мгновение задумавшись. Когда она снова взглянула на него, ее лицо сделалось еще более напряженным.
— Каждый человек воспринимает Убежище по-своему, — сказала она. — Для людей вроде… — вместо того, чтобы произнести имя Картера, она кивнула на Еву, и Чонг все понял. — Для тех, кто спасается от жнецов, Убежище — это безопасное место. Оно отлично замаскировано и надежно защищено скалами. Обнаружить его почти невозможно.
— Это поселение?
— Отчасти, — ответила она. — А вообще — это что-то вроде больницы, и я хочу отвезти туда малышку Еву. Я не смогу как следует о ней позаботиться, а ей еще долго будет очень плохо. Там есть монахи, которые помогают людям.
— Странствующие монахи? Я встречал таких. Они называют себя Детьми бога, а серых людей — Детьми Лазаря.
— Да, да. И они создали Убежище, и принимают туда всех больных и раненых, и лечат их.
— Они врачи?
— Они — нет, — ответила Бунтарка, но Чонгу послышалось, что она сделала ударение на слове «они».
— А… там есть врачи?
— Вроде того.
— И ты думаешь, что они могли бы мне помочь?
— Не знаю, — призналась она. — Но если у кого и получится, то только у них.
— Ладно, тогда поехали.
— Только здесь есть загвоздка, — медленно произнесла она, и в ее глазах он увидел тоску.
— Какая загвоздка?
— Если они впустят тебя туда… не к монахам, а именно в то место, где тебя станут лечить…
— И?
— Обратно тебя уже не выпустят.
— Вообще?
— Никогда, — ответила она. — Им не нравится, что об Убежище знают посторонние. Они не убьют тебя и не причинят вреда, но уйти не позволят.
Чонг закрыл глаза, пытаясь заглянуть в свое будущее. Но увидел лишь пустоту.
— А разве у меня есть выбор?
Из дневника Никс:
Прошлой ночью мне приснилось, что эпидемии никогда не было. Но сон был очень странным, совсем без деталей. Возможно, потому что я не знала, каким был мир до Первой ночи.
Я видела лишь городок и «Руины».
68
— Мне… мне жаль, Никс, — пробормотал Бенни.
Она яростно уставилась на него сквозь слезы.
