Мы долго дурачились, после Максим взвалил меня на плечо и потащил в дом, не слушая напоминаний о больных ногах. Там свалил на кровать, навис сверху в планке и убрал налипшую прядь с моего лица. От прикосновения обдало жаром, но страха не было, как и желания убежать. Хотя от холода и мокрой одежды начало колотить. Или не от нее.
— Юной сеньорите кто-нибудь говорил, как опасно оставаться наедине с взрослыми донами? Иначе можно и не сберечь добродетель для мужа? А недобрая бюрократическая система запрещает такие быстрые браки.
— Тогда, наверное, мне стоит бежать отсюда быстро-быстро?
— И прятаться минимум месяц!
Он резко отпрянул и сел, затем потёр виски.
— Серьезно, Слав, я даже не думал, что в наше время есть девушки с такими убеждениями. Чтобы ничего до свадьбы.
— Э-э-э, — я тоже села на самый край кровать. Так убегать проще. — Наверное есть. Но я тогда пошутила.
— Никто не шутит такими вещами, Бруньский! — Максим резко пересел поближе, обнял меня за плечи и подвигал бровями. Самое интересное, что моя дрожь сразу прошла, захотелось просто рассмеяться.
— Это замужеством никто не шутит! — я пихнула его в бок, а после бессовестно влезла на колени.
— Никаких шуток! Все серьезно! Я не посмел бы шутить над такими вещами, сеньорита. Только вы не относитесь ко мне серьезно. Скажите, предложи я вам немедля обвенчаться, каким будет ответ?
Кажется, таким серьезным я ещё Максима не видела. Но почему по-испански? Разве так делают предложение? И не очень-то хочется выходить замуж ради того, что нельзя до свадьбы.
— Я отвечу, что нельзя пригласить сеньориту в гости и не застелить обещанные бордовые простыни.
— Доны никогда не нарушают данное слово! — он задрал край покрывала, открывая кусок темной шелковой простыни.
Глава 35, в которой я встречаюсь с маньяком
Ночью внезапно похолодало, налетел ветер с дождем, барабанивший по стеклу. Я плотнее прижалась к Максиму и натянула одеяло. Так и не пожарили зефирки на костре. Но говорить об этом показалось глупым, особенно сейчас, когда все так хорошо. Настолько, что и зверь “замуж” не страшен. И Максим звал прогуляться и развести костер, но я сама отказалась выходить из домика. Едва окунувшись в пучину разврата, нет никакого желания так быстро выныривать.
Тут снаружи раздался звук мотора. Максим рывком сел, натянул на себя шорты, а на меня — футболку, прямо поверх коротенькой пижамы.
— Сейчас тихо выпрыгнешь в окно и побежишь к посту охраны, понятно?
Он успел открыть створку и посадил меня на подоконник.
— Если это новая шут… — шепотом проговорила я.
— Никаких шуток, друзья не подъезжают ночью с выключенными фарами. Беги, Слава, он пришел за мной.
После почти силой вытолкнул наружу и прикрыл окно.
Дождь лил так, что заливал глаза, а одежда за секунду промокла полностью. Ветер сразу выдул последнее тепло. Я не очень хорошо помнила, где находится пост охраны, а ночью, когда погасли все фонари и ничего не видно из-за ливня, идти пришлось почти наощупь. В такой ситуации выйти хотя бы к дороге — настоящее чудо. Тем более обуви мне Максим не дал, и каждый камешек, ветка или колючий куст ранили босые ступни. Я не слышала ничего, кроме шума воды, поэтому внезапно ослепившие фары заставили вскрикнуть и шарахнуться в сторону. Ноги зацепились за корягу, и я упала на землю.
Но тут же хлопнула дверь машины, раздался знакомый голос и меня подняли на ноги. Убежать или вырваться не вышло, незнакомец держал крепко. Он протащил немного вперед и в сторону, запихнул в машину, на заднее сидение, сам сразу же вскочил на водительское и заблокировал двери. Только потом включил свет в салоне и повернулся ко мне.
Лёня. Такой же растерянный и будто виноватый, как и в больнице, но, кажется, совершенно безобидный.
— Здравствуйте, Слава. Там, — он указал на груду тряпья рядом со мной, — лежит толстовка. Она чистая, укутайтесь, а я включу “печку”.
Он действительно нажал что-то на приборной панели и на меня подул теплый воздух. Впрочем, желание убежать подальше от этого не уменьшилось.
— Здрассти, — только и смогла выдавить я. Но толстовку все же взяла и накинула на плечи, пускай не согреться, так прикрыть мокрое тело, облепленное одеждой. Это рядом с Максимом короткая шелковая пижама казалась правильной и нужной, а в чужой машине с почти посторонним мужчиной, который определенно сильнее и непонятно, что замышляет — хотелось спрятаться.
— Мне так жаль, что ты стала очередной жертвой Максима, — во вздохе Лёни чувствовалось столько сочувствия, что можно упаковывать и продавать на вес чёрствым людям. — Он обожает розыгрыши, иногда очень злые. Вы ведь заметили, да?
Не спорю, у Макса бывали сомнительные шутки, а за привычку выкладывать мои снимки в сеть хотелось отходить кнутом Диего, но в целом он ни сделал мне ничего плохого. Помогал помириться с бабушкой и делом, всегда интересовался моими делами и настроением, подбадривал, давал какие-то советы, с пониманием относился к причудам.
А сегодня он так по-детски счастливо смотрел, обнимал, таскал на руках по всему домику, окружил таким вниманием и заботой, что казалось, нашел свой собственный кусочек сказки. И я нашла свой. И это было так здорово, необыкновенно, волшебно, что совсем не хотелось слушать слова Лёни.
— Максим не злой, — все же вытолкнула я из груди. Не может быть злым.
— Он играет с вами, Слава. Поманил игрушкой, точнее — расследованием, враньём о неземной любви и наслаждается. Знаете, что останется в итоге? Новая запись в блоге для него и разочарование для вас.
В машине я вроде бы отогрелась, но по спине так и скользил холодок. Ничего непонятно, оттого и хочется бежать куда подальше. Так бы и сделала, не заблокируй Лёня двери.
— Вы видели что-то подозрительное в домике? — он не сдавался и продолжал гнуть свою линию.
Я же неопределенно пожала плечами. Кроме той самой громадной коробки, которую Максим притащил из машины и запретил открывать, трогать и даже смотреть, ничего подозрительного там не было. А ещё он ужасно нервничал, когда сам оказывался поблизости от нее. Обещал, что все расскажет завтра на рассвете. Почему именно тогда — я не понимала.
Так и не дождавшись вразумительного ответа, Лёня отвернулся и повернул ключ. Мотор же фыркнул и заглох. Затем это повторилось ещё несколько раз. Кажется, без разговора с Федором Аркадьевичем не заводятся никакие автомобили, в которых есть Слава Горина. Лёня мучился, а я разглядывала салон, пока не заметила мужскую сумку на переднем сидении. Сумка — это хорошо, это, возможно, смартфон и связь с внешним миром, что сейчас совсем не лишнее.
— Минутку, — Лёня выбрался наружу, под немного стихший дождь, оставив меня в закрытой машине. Там открыл капот и склонился над двигателем.
