— Ничего не могу с этим поделать, папа, я всех сравниваю с тобой, — объяснила Эльмина. — Ты непревзойденный наездник, это каждый подтвердит, и в то же время ты любишь своих лошадей, заботишься о них.
Граф рассмеялся.
— Если быть откровенным, думаю, заботишься о них для меня ты, и если в чем-нибудь ошибусь или проявлю невнимательность, я совершенно уверен, ты быстро исправишь все за меня, поэтому за наши конюшни я спокоен — пока рядом ты!
— Всему, что я знаю, научил меня ты, папа, — запротестовала Эльмина.
Она понимала — отцу приятна ее похвала.
Но, поднимаясь в середине дня на верхний, чердачный этаж, девушка подумала, что самые основательные знания она получила от Чанга.
Он преподал ей столько уроков правильного обращения с лошадьми!
Хоть она и раньше великолепно с ними справлялась, теперь знала твердо: нет на свете лошади, которую она не смогла бы покорить, если бы поставила перед собой такую задачу.
Кроме того, Чанг учил ее искусству джиу-джитсу и карате — правда, без ведома родителей; они наверняка сильно удивились бы, а может, и пришли бы в настоящий ужас.
Чанг ничего не рассказывал ей о своем мастерстве, ибо, как он заметил позже, искусный мастер никогда не хвастается своим умением.
Но однажды поздним вечером Эльмина случайно оказалась в конюшне и увидела, как пьяный торговец пристает к Чангу с угрозами.
Торговец привез заказанную посылку и, видно, гнал свою лошадь несколько миль с головокружительной скоростью.
Бедное животное вспотело, почти валилось с ног от усталости и было слишком измучено, чтобы пуститься в обратный путь.
Торговец уселся в повозку и начал нещадно понукать лошадь, но тут вмешался Чанг.
Торговец, высокий, дородный и сильный малый, слез с повозки, перехватил свой кнут так, чтобы толстый конец в его руке превратился в некое подобие булавы.
В тот момент, когда появилась Эльмина, громадный верзила бросился на маленького Чанга, казавшегося совсем тщедушным рядом со своим противником.
Девушка уже готова была рвануться, чтобы разнять их, и стремительно преодолела небольшое расстояние, отделявшее ее от мужчин.
Но тут, к ее изумлению, лишь только пьяный торговец попытался ударить Чанга по голове этой самой «булавой», тот неожиданно взлетел в воздух, перевернулся задом наперед и снова очутился внизу.
На секунду Эльмине показалось, будто Чанг и не двинулся с места.
Вслед за тем она поняла, что, вытянув ногу наподобие железного прута, он ударил противника ступней, и сила удара была такова, что нападавший отлетел примерно ярдов на шесть, растянувшись на земле.
Она видела, как Чанг подошел к торговцу, взял у того из руки кнут и сломал пополам.
Затем помог ему подняться и залезть в телегу, так как беспомощный здоровяк, казалось, вообще не в силах был стоять самостоятельно.
Разобравшись с хозяином, Чанг подошел к усталому и испуганному коню, приласкал его и поговорил с ним.
Потом сурово наказал побитому торговцу, получившему хороший урок, не понукать животное, и выпустил повозку со двора.
— Как это у вас получилось? — спросила Эльмина.
Чанг улыбался, глядя на ее удивленное лицо.
— Это — карате, моя госпожа.
— А что такое карате? Расскажите! — попросила девушка.
С этого все и началось.
Чанг обучал ее не только особому способу защиты, если возникнет в ней необходимость, но и новому образу мыслей.
Именно Чанг объяснил ей, что борьба без оружия получила свое развитие и в Индии, и в Китае еще раньше возникновения Бодхидхармы в Китае, то есть до 520 года нашей эры.
Эльмина проявила к истории такой интерес, что он стал рассказывать, как один индийский монах, третий ребенок короля, оказался блестящим учеником Дзен.
Он создал храм, где монахам преподавали специальную технику дыхания, которая являлась основой легендарной системы борьбы без оружия и концентрации умственной энергии.
От Чанга девушка узнала, как буддисты вдохнули жизнь в кунг-фу и как в течение столетий монахи в Китае и Японии изучали кемпо.
Это все настолько очаровало ее, что она загорелась желанием научиться приемам обороны, чтобы применить их в случае необходимости.
Чанг с удовольствием стал учить ее.
В конечном счете они нашли способ проводить свои занятия, не привлекая ничье внимание.
Поскольку дом был огромный, супруги Уорнборо пятнадцать лет назад закрыли самый верхний этаж под крышей.
Этот чердачный этаж состоял из маленьких и неудобных помещений, где когда-то ночевали слуги.
Без особых проблем горничных перевели этажом ниже, нянек на два этажа, а других слуг разместили на первом этаже рядом с кладовой.
Больше никто никогда не поднимался в чердачные комнаты, поэтому Чанг спокойно прибрался в самой большой из них и поднял наверх множество старых матрацев, благодаря которым Эльмина падала без всяких последствий.
В забытом шкафу девушка нашла пару длинных черных брюк, похожих на рейтузы, которые в молодости носил отец.
Они были введены в моду Георгом IV, когда он был еще принцем-регентом; изготавливались они из какого-то шерстяного материала, плотно облегавшего ноги и бедра.
Она сделала себе тунику, как у Чанга, из куска черного атласа, который мама отдала на выброс.
В этом наряде ей стало легко выполнять все движения карате, хотя графиня наверняка пришла бы в ужас, встреть она случайно дочь в таком виде.
Эльмина с Чангом проводили часы за тренировками, и никто не имел ни малейшего представления, чем они заняты.
Наконец учитель с удовлетворением отметил, что она не просто способная ученица.
Отныне девушка была в состоянии позаботиться о себе, и не всякому удалось бы напасть на нее безнаказанно.
Она по-прежнему, как и в начале их пути к знания м, проявляла большой интерес к самому захватывающему и пленительному образу мысли, известному только на Востоке.
От Чанга она многое узнала о буддизме и закрепила свои познания, читая книги по этой теме, — она либо находила их в библиотеке Уорн-парка, либо получала их из Лондона.
Чанг научил ее понимать Дзен-буддизм, а также философию Конфуция.
Чанг научил ее верить в свою карму, ибо сам верил в нее.
Это была странная учеба для девочки, которой не исполнилось еще восемнадцати.
Поднимаясь теперь по заброшенной черной лестнице на чердак со своими черными панталонами и туникой в руках, она думала: все, что она узнала от Чанга, было, несомненно, какой-то частью ее кармы.
