— Но с какой стати я буду ему отказывать? — заупрямился граф. — Человек попросил руки моей дочери, и, поскольку у меня, по всей видимости, осталась лишь одна свободная от обязательств дочь, в жены он возьмет Эльмину!
— Но, право… — порывалась еще что-то сказать графиня, однако граф уже не слушал ее, поднимаясь из-за стола.
— Я напишу Фалькону, что принимаю его предложение. Если вы хотите знать правду, мне тоже все это представляется чертовски оскорбительным, но я не настолько глуп, дабы не понять выгоды этого союза: во-первых, близость наших поместий, во-вторых, невероятная состоятельность Фалькона — ведь он богат, как Крез!
Молча дойдя до двери, он оглянулся.
— Если у кого-то не хватает ума, чтобы прежде чем купить лошадь, хотя бы взглянуть на нее, значит, пусть он получает то, что заслуживает!
Сказав это, граф вышел, оглушительно хлопнув дверью.
Какое-то время все молчали.
Наконец Мирабель, взглянув на Дирдрей, с облегчением произнесла:
— Благодарение богу, папа не смог разорвать мою помолвку с Робертом!
— Или мою с Кристофером! Я испытала настоящий ужас от мысли, что он так и сделает… — сказала Дирдрей.
— И я тоже! — призналась Мирабель.
Графиня поднялась из-за стола и тоже покинула комнату.
Девушки остались одни, и Дирдрей, глядя на младшую сестру, промолвила:
— Какая же ты смелая, Эльмина! Я думаю, маркиз просто страшен. Я согласилась бы скорее выйти замуж за самого дьявола!
— Нехорошо так говорить, — упрекнула сестру Мирабель. — Но все-таки, Эльмина, мне кажется, тебе трудно придется с ним.
— Ни у кого нет таких великолепных лошадей, как у маркиза, — мечтательно изрекла Эльмина, — и внутри дома так красиво, словно это какой-то сказочный дворец.
— Внутри?— одновременно вскричали Мирабель и Дирдрей. — Что ты имеешь в виду, говоря внутри? Ты же никогда не была там!
Эльмина улыбнулась.
— Была, и много раз!
— Но как? И почему ты нам ничего не рассказывала?
— Я держала это в секрете. Главный конюх маркиза как-то попросил домоправительницу все мне там показать. Я ему здорово помогла однажды.
— Ты помогла главному конюху маркиза… — недоуменно повторила за ней Мирабель. — Но каким образом?
— Это случилось несколько лет назад, — сказала Эльмина. — Когда я возвращалась с охоты, моя лошадь потеряла подкову. Я понимала, что лошадь может захромать, если только не ехать очень и очень медленно. Но уже смеркалось, а дом был еще слишком далеко. Тогда я вспомнила, как папа рассказывал о кузнице маркиза Фалькона, вот и отправилась туда.
— Да, ты проявила предприимчивость! — отметила Мирабель.
Эльмина рассмеялась.
— Ну, я же не собиралась просить самого маркиза, мне нужна была только его кузница. Я просто завела Звездочку во двор, попросила позвать главного конюха и объяснила ему, что произошло. Он мне посочувствовал и сразу же послал за кузнецом; тот живет в доме рядом с конюшнями.
Девушка чуть передохнула и продолжала свой рассказ:
— Пока кузнец возился со Звездочкой, я разговорилась с конюхом по имени Хагсон, и он поведал мне, как ставит примочки лошадям маркиза, на которых ездили дамы, нещадно используя шпоры.
Сестры внимательно слушали Эльмину.
— Вы же знаете, — заметила она, — у папы есть особое средство, которое мы часто применяем. Помните, нам говорили, будто это средство изобрела еще бабушка, сама прекрасная наездница. Я обещала конюху привезти его для примочек.
— А почему ты нам ничего не рассказала?
Эльмина улыбнулась.
— Если честно, я боялась, что папа с мамой запретят мне съездить туда и выполнить обещание. Они всегда сердились, что их не приглашают в Фалькон.
— И что же произошло дальше? — спросила Дирдрей.
— Хагсон был мне очень благодарен, тем более примочки оказались прямо чудодейственными. Тогда он послал мне письмо с просьбой сообщить рецепт.
— И ты дала ему секретный рецепт нашего средства? — возмутилась Мирабель. — Как ты могла? Ты же знаешь, как папа дорожит им, он хочет быть единственным обладателем этого рецепта.
— Конечно, нет! — успокоила сестру Эльмина. — Я всего лишь сама сделала много примочек и объяснила ему, что не могу дать рецепт, так как это семейная тайна. Но я пообещала делать для него примочки в любое время, когда только ему потребуется.
Мирабель и Дирдрей вздохнули с некоторой завистью.
— Так вот, значит, как ты попала в Фалькон!
— Хагсон был очень благодарен мне, — повторила Эльмина. — А еще я поняла, что ему хотелось бы получать наше средство каждый раз, когда подруги маркиза будут плохо обращаться с его лошадьми. И я невзначай в разговоре с ним заметила, будто слышала, что у его светлости есть великолепные картины на спортивную тему, а Хагсон тут же спросил, не желаю ли я их посмотреть.
— Знаешь, я думаю, было нечестно с твоей стороны не взять нас с собой! — укорила сестру Дирдрей.
— Я хорошо представляла себе, как рассердились бы папа с мамой при одной мысли о моих посещениях поместья Фалькон, а уж тем более пришли в ярость, узнай они о моем интересе ко всему этому великолепию и собранным там шедеврам. Ведь, по мнению родителей, сам владелец поместья не считал их столь знатными и титулованными, чтобы они могли удостоиться приглашения в его дом.
— Но самого маркиза ты видела? — перебила ее Мирабель.
— Нет, нет! Я хожу туда, только когда он в отъезде. Девочки, видели бы вы его библиотеку! Даже вообразить трудно, какое богатейшее собрание книг хранится в его доме. Просто фантастика! Как бы мне хотелось прочитать их!
— Ну, такая возможность тебе представится, если ты выйдешь за него замуж, — заметила Дирдрей.
На какой-то миг Эльмина растерялась, а потом радостно вскрикнула:
— Ну да, конечно! Как я об этом не подумала! — и добавила спокойнее: — А впрочем, я все-таки выйду замуж за маркиза из-за его лошадей. Мне кажется, я уже всех их знаю. Ну где еще на свете существуют такие прекрасные конюшни!
— Сколько же раз ты бывала в Фальконе? — полюбопытствовала Мирабель.
— Уйму раз, — не задумываясь, ответила Эльмина. — Когда вы уезжали в Лондон, а мне мама велела учить уроки, это было единственное развлечение, которое я могла себе позволить. По-моему, это всего лишь справедливая компенсация. Ведь мне приходилось самой думать, чем бы заняться, в то время как вы потрясающе проводили время!
Неожиданно сестры дружно расхохотались.
— Не может быть! Но, Эльмина, неужели ты такая эгоистка и жадина, что тебе никогда не хотелось поделиться с нами своими впечатлениями?
