= 17 =
— У нас с Марией ничего нет, — отрезал он, скрестил руки на груди и навис надо мной. — Странный наряд, чтобы говорить о другой женщине.
— Странно выдавать одной женщине такой наряд, когда постоянно болтаешь о другой. Богине. А знаешь, как неудобно мыть окошечки на таких каблуках?
— Окошечки? Ну-ну.
Ден поднял метелку, повертел в руках, а после ушел на кухню, прикрыв за собой дверь. Как так можно? Сам заставил ходить в костюме "горничная" из магазина для взрослых, полез целоваться, ещё и обиделся непонятно на что. Я тоже хороша: придумала какие-то окошечки, вчера же их вымыла и без всякого барского распоряжения, просто грязными показались.
И на кухне убралась, а сейчас Ден там все пытался затопить, судя по шуму воды. Который изредка перекрывал недовольный голос, словно Дубровский с кем-то ругался. Потом все стихло, только пару раз громыхнули чашки и забулькал вскипающий чайник.
Я была решительно настроена продолжить разговор о Махе, поцелуях и прочем, поэтому быстро переоделась в футболку и джинсы, собрала волосы в хвост и тоже зашла на кухню, зачем-то прихватив с собой метелку. Ден за это время только скинул пальто и уселся на один из высоких, “барных” стульев, уткнувшись в планшет.
— Что читаешь? — поинтересовалась больше для поддержания разговора, чем из реального любопытства. Обычно Денис так залипал в какой-нибудь сериал или фильм.
— Текст твоего договора с Доктором Все. Зря подписала это, Сорока.
— А ты как будто его раньше не видел, — я вытащила из холодильника салат, котлеты и бутерброды и разложила все это на столе.
— А ты его как будто не читала перед тем, как подписывать, — вернул он подколку и перевернул планшет так, чтобы я не смогла заглянуть.
После совершенно по-хозяйски усадил меня к себе на колени, обнял за талию и притянул поближе.
Я внутренне сжалась, напряглась, ожидая от него поцелуя или еще чего-то, но Ден не шевелился. Глупая какая-то ситуация, сидим, как школьники. Наверное, Дубровский боится острых зубов своей богини или прочитал в договоре пункт про обязательные объятия.
Спустя минуту он убрал руку, а я сразу вскочила под предлогом, что нужно разогреть котлеты. Денис все смотрел на меня, как на какую-то диковинку, но ничего не говорил. Как так можно? Надо все-таки проверить его шею на предмет мозгового червя: нельзя так измениться за два час отсутствия! Почему я такая рохля и не додумалась ощупать его во время поцелуя? Ага, полезла бы со своими тактильными исследованиями, а он бы принял за знак того, что я согласна на продолжение.
— Четыре года мы знакомы и четыре года ты от меня бегаешь, — вопроса в его словах не было, только сухие факты. Но чтобы они были правдой, надо предположить дикое: Денис Дубровский в какие-то моменты в самом деле интересовался Фирой Сорокиной. Но этого не было, никогда. Он вообще не замечал меня. И полтора года! За это время можно выбрать время и разок позвонить. Или написать в соцсетях. Лайкнуть мои снимки маминого кота или цветущего гибискуса. Хоть как-то подать признак жизни.
— Котлетки стынут, — я наложила еду и поставила на стол, но Денис все еще смотрел прямо на меня и не замечал тарелку.
— Как же решилась на такой договор?
— С трудом.
Рассказывать о Фальконе и Тамати было совсем уж странно, кажется, Денис и без этого считает меня чокнутой. Как и о Наде, об Игоряше и всем остальном. Какое ему дело до моих проблем? Но сейчас Денис выглядел таким уставшим, погруженным в собственные мысли, что стоило попытать счастья.
— Денечка, миленький, отпусти меня на денечек домой? Или на полденечка?
— Нет, — бросил он.
А после встал, отковырял в банке с гречкой пакетик растворимого кофе, развел его и выбросил упаковку на дно мусорного ведра, засыпав сверху рекламными листовками, чем сразу разрушил мою версию с мозговым червем. Похоже, Денис странный всегда, а я его просто мало знала.
Четыре года. Целых четыре с момента нашей первой встречи. Которую я до сих пор помню в деталях.
…Анька рассказывала о том, как лечила зуб. Обычная ситуация, рядовая, неинтересная, однако рядом с подругой уже собралась добрая половина группы, и все внимательно слушали художественный пересказ события. И смеялись, хотя что веселого может быть в лечении зуба и том, как на подругу не подействовал укол? Это же больно, тяжело, нервно, а Анька рассказывает как о забавном приключении и даже я улыбаюсь.
— Простите, а где деканат? — высокий худой парень тронул Ирку за локоть.
Она обернулась и сразу же поджала губы: не ее полета птица. Лысый, с пластырем на подбородке, одет очень просто: свитер и джинсы, а за плечами потертый рюкзак. Поэтому Ирка отмахнулась: “Сорока покажет” и вновь прислушалась к рассказу Аньки.
Я же улыбнулась ему и позвала идти за собой. Новый корпус университета открыли только в начале года, большинство новичков не могли привыкнуть к расположению аудиторий и путались в бесконечных коридорах. А этот парень, наверное, недавно вернулся из армии и хочет восстановиться в учебе.
— Почему “Сорока”? — он заговорил первым, внимательно вглядываясь в мое лицо.
— Глафира Сорокина, поэтому и “Сорока”. Еще со школы прилипло.
— Красивая ты слишком для Сороки. Я Ден.
Ну конечно! Ему после года без женщин все красивыми кажутся! Но комментировать это я не стала, а переключила внимание на стены со снимками “наша гордость”. Только мимо своего пробежала нарочито быстро, но парень хмыкнул, точно заметил.
— Сходим в кафе после пар? — вдруг поинтересоваться он. А парень лихо разогнался!
— Не хожу в кафе с теми, у кого больше двух "хорошо" за семестр. Или есть "неуд".
— Заметано.
Он в самом деле восстановился на курсе, даже в моей группе, закончил семестр всего с одной четверкой и вроде как звал меня в кафе. Но к тому времени Ден уже отрастил волосы, обзавелся лоском "золотого мальчика", все вокруг узнали, что он сын "того самого Дубовского", поэтому ясно же, звал не всерьез.
= 18 =
— А почему все-таки не пошла на свидание? — сделав несколько глотков кофе, он все же налег на мои котлеты и салат. Ну и славно, хотя бы сегодня они составят конкуренцию “пельмешам”.
— Ты и звал не серьезно.
— А серьезно — как? Заказным письмом с нотариально заверенным обязательством быть в оговоренное время в оговоренном месте?
Если однажды выяснится, что тогда все было взаправду — буду пилить себя до конца жизни. Но просто так согласиться на свидание с Дубровским, нашей новой звездой, было для той меня чем-то запредельным.
— И философию у меня списывал, так что то отлично не считается!
