— С ума сошла? Сейчас поедем в частную клинику, Клэр договорится, чтобы нас приняли в срочном порядке, сделаем тебе рентген, УЗИ, МРТ, все анализы, колоноскопию и снимок в купальнике просто на память.
— Негодяй! — я пихнула Дена в плечо и поднялась на ноги, воспользовавшись его помощью.
— Просто ты отвратительно врешь, прости. Но если возникнут реальные проблемы — звони, мы поможем. Подбросить тебя?
Я только фыркнула: амазонке каменных джунглей никак не пристало кататься на ярко-алой спортивной машине вместе с почти-настоящим принцем. Поэтому поехала сама.
Подъезд к сервису оказался расчищен, что уже радовало. А еще Валентин и Шурка крепили новую вывеску. Вот, и сразу “Шинтаж” стал похож на место, где машины чинят, а не разбирают на запчасти, причем, без ведома хозяев. Прекрасное начало прекрасного дня! Теперь я тоже вижу, что ребята из сервиса в самом деле хотя и могут работать!
Картинка померкла сразу за порогом: Саня возилась с мотором той самой "девятки", а другие трое механиков пили пиво. Не то что в разгар, в самом начале рабочего дня. Где только купили? Впрочем, если судить по стоявшему в углу пакету с помятым пластиком, отмечать приближающиеся праздники начали ещё вчера. То-то мне показалось, что вывеска кривовато висит!
Но не успела намекнуть об этом, как в руки попал стакан с жёлтой жидкостью и тарелка снеков. Улыбчивый таджик, он же тот самый Китаец, кивнул и подтолкнул стаканчик к моим губам:
— За знакомство!
— За нового человека в коллективе! — поддержал его Вендетта.
— За наши новые вершины!
— За вывеску!
— Чтоб удача лилась, как масло!
— Если есть пиво, то нужна ли другая причина выпить?
Он навалились на меня со всех сторон, в том числе — Валентин и Шурка, давили и подталкивали, почти вынудили выпить первый стакан. В самом деле нужно же снять стресс после вчерашний новостей и ресторана! Как вспомню эти прыгающие по полу бусины…
Пиво оказалось горьковатым, что отлично гасили снеки. Но после них страшно хотелось пить, а из жидкости здесь было только пиво.
Так я провалила свой второй рабочий день. Точнее — проспала, очнувшись ближе к пяти вечера на том самом засаленном диване под клетчатым пледом. Ноги прятались под темным пальто Дениса, сидевшего здесь же рядом с бутылкой минералки в руках. Невероятной, запотевшей и притягательной. Ден сразу же открыл ее и протянул мне.
Голова казалась огромной, во рту сушило и одновременно хотелось в туалет до такой степени, что ещё немного и закапает из глаз. Больше никакого пива! Никогда!
Я жадно глотнула из бутылки, потом почти сразу убежала искать санузел. Там умывалась, долго чистила зубы и полоскала рот, благо все необходимое по старой привычке таскаю в сумке, стёрла размазанный макияж и только потом вернулась к Дену.
— Вообще-то мы надеялись, что ты будешь хорошо влиять на Валька и его компанию, а не пить с ними, — Дубровский снова ехидничал, а мои руки так и тянулись к чему-нибудь тяжёлому.
— Я вливалась в коллектив. И сомневаюсь, что могу кого-то научить хорошему.
О, да. Сорока — лайф-коуч, прославленный тренер по неудачам и ошибкам. Наймите меня недругам — и они будут сами мстить себе за ваши обиды!
— Меня же научила, — Ден подошёл ближе и снова навис надо мной. Вот срочно откопаю свои сапоги на каблуках, надоело уже глядеть на него снизу вверх.
— Я тогда шел забирать документы из универа, хотел стать промышленным альпинистом, — ошарашил меня Ден.
От такого признания щеки обдало жаром, а он все стоял и смотрел, ждал реакцию.
— Ну-у-у, на последнем курсе я тоже хотела бросить. Но не могла так просто отдать красный диплом только в твои буржуазные ручки, это идеологически неправильно.
И неловко хихикнула, вроде как разрядила обстановку. Но Дубровский все стоял истуканом, и не обойдешь его, и не сбежишь. Хотя куда и зачем? Кажется, мы связаны чем-то прочнее договора Доктора Все, если сталкиваемся раз за разом.
— Теперь буду чувствовать себя виноватой, что невольно вмешалась в твою судьбу. Честно, не хотела. Кто же знал, что тебе не нравится автоматизация производственных процессов, я-то от нее была в восторге. Да. В полнейшем.
— Вмешалась, не представляешь, как.
Он наклонялся все ниже, уже почти коснулся моих губ своими, я почти почувствовала их вкус, вовремя вспомнила о том, что мои-то, несмотря на слой зубной пасты, все ещё попахивают и резво отскочила назад.
— А я себя чувствую достаточно дерзкой для похода в ресторан. Японский. Буду натыкивать роллы на палочки и даже закажу что-то кроме "Калифорнии" и "Филадельфии", пусть надо мной смеются.
— Бери сеты, у них обычно более вменяемые названия.
Дубровский снова бестолково улыбался, пойди пойми, что там на уме у этого человека. Нельзя же так явно радоваться тому, что с тобой не хотят целоваться! Это неправильно! И не просто не хотят целоваться, а разводят на походы в ресторан. То есть теперь я не просто неудачница, а еще и динамо.
— Ты не подсадишь меня на эти свои… рестораны! Думаешь, привыкну к хорошей жизни и соглашусь забыть про весь обман ради красивой жизни?
— Думаю, тебе не помешает научиться не циклиться на всей этой внешней шелухе. Ресторан — это просто ресторан, а не пыточная камера. Вот и все. Кстати, забыл кое о чем.
Он вытащил смартфон и набрал кого-то. Внезапно из моей сумки заголосили уже почти родные Фастер и Барак Би: "Горько-горько плачет классная девчонка, настрадалась она от белобрысого подонка. Его ложью-стилетом сердце пробито, отныне оно для любви закрыто-о-о…".
Я чуть не выронила смартфон на бетонный пол, пока сбрасывала вызов и останавливала поток прекрасного. Ничего не понимаю! А-а-а, кажется, это Саня уговорила меня сменить рингтон на более подходящий.
— Аха-ха-ха, — я постаралась выглядеть беззаботной. — Ты же сам говорил, что в музыке улиц главное посыл, а не форма. А здешний посыл мне очень нравится. Кстати, все хотела спросить: почему “Песец”?
— Потому что я белый и пушистый.
Дубровский проверил, выключены ли все приборы, закрыл сервис и повел меня к своей машине.
— Что-то не верю. Кажется, есть и другие причины, — все же пробормотала я по пути.
* * *
— Песец сказал, что ушатает тут всех, если еще раз тебя напоим или не будем слушаться, — мрачно произнесла Саня, все же натягивая на себя комбинезон.
— Да что в нем такого страшного?
Не понимаю их. Дубровский, конечно, может окинуть полным презрения взглядом и в целом не такой уж и приятный тип, но не склонный к “ушатыванию”. Или я чего-то не знаю? А почему тогда все молчат, я же ночую с этим Песцом! Уже несколько ночей как, и все в своих лучших комплектах белья. Который, между прочим, не такой уж и большой запас.
