Пока мы шли по городу, многие останавливались, чтобы поздороваться с личным помощником городового, которую, казалось, уважали даже больше чем самого старейшину, а вот на меня все чаще кидали обеспокоенные или жалостливые взгляды, от которых хотелось как можно скорее избавиться. Я натянула на голову капюшон, практически полностью скрывая лицо, следуя по пятам за Руби, что стрелой неслась в сторону лекарского крыла.
— Фроня, — зычным голосом заорала дриада, едва мы вошли в госпиталь. Единственный пациент — наш недавний свидетель — испуганно дернулся во сне, но не проснулся, а из-за ширмы показалась голова лекарки. В скором времени его должны перевести в столичный госпиталь, где профессиональные лекари будут работать над его душевными травмами.
— Чего голосишь? — не менее зычно спросила Фрония, показываясь целиком. — Сейчас все крыло мне перебудишь.
— У Стелли веселей чем у тебя, — парировала дриада, а я первый раз все годы нашей дружбы задумалась о том, что дриада и правда не последняя личность в нашем городе.
— Чего хотела, егоза? — Фроня подошла к нам ближе и дружески хлопнула по плечу помощницу головы.
— Хочу что бы ты Афелию осмотрела. У нее вся аура в клочья. — Руби подтолкнула меня ближе к лекарке, которая выдохнув и прикрыв глаза стала водить вокруг меня руками. Даже такие простые манипуляции доставляли физическую боль целительнице с пустым потенциалом.
— Боги, — воскликнула целительница, подходя еще ближе и пытливо заглядывая мне в глаза. — Как давно тебя так разорвало?
Я покачала головой, словно говоря — не знаю и устало присела на стул.
— Девочка моя, почему ты молчала, что тебе так плохо? — спросила она, присаживаясь на соседний стул.
— Мне не плохо, — я в очередной раз покачала головой. — Мне никак. Мне больно внутри, как будто сердце разрывается на части, мне больно дышать, мне больно просыпаться по утрам, но это уже стало нормой. С того самого дня — это стало нормой.
— Тебе надо восстановиться, — попеняла Фрония, — Долго в таком состоянии находиться нельзя. Особенно магам. Я дам тебе настоичку, которая активизирует твои скрытые резервы для ускорения восстановления.
— А я рыдать перестану? — спросила, после того, как меня проводили к ближайшей кровати и дали переодеть ночную сорочку.
— Перестанешь, — пообещала Фрония присаживаясь рядом со мной. — Станешь снова язвительной стервой.
— Спасибо, Фрония, — я приняла из ее рук пузырек, опрокидывая содержимое в себя. — Знаешь, ты была права, — сказала я после того, как содержимое было выпито до капли — Любить — это очень больно, но ты обещала, что мы справимся.
А дальше была темнота. И тишина. Было пусто, было свободно и возвращаться совершенно не хотелось, но голоса, что роем врывались в мой мозг не давали и дальше продолжать наслаждаться тишиной.
— … Это нормально, что она так долго спит? — уточнил знакомый голос моей подруги.
— Не знаю, — отвечала лекарка. — Обычно зелье восстанавливает за несколько часов, а тут уже вторые сутки пошли. — Рядом послышался звук приближающихся шагов, а потом на мою голову опустилась прохладная рука.
— Что послужило спусковым крючком ее состояния? — уточнила дриада, убирая руку с моей головы.
— Руби, тебе ли не знать? Ты, пережившая историю один в один, спрашиваешь у меня что послужило спусковым крючком? Я тебя-то еле выходила… Правильно Лия сказала — любить это очень больно.
— Когда мы начали с ней общаться, я думала нет ничего невозможного для этой ведьмы, а тут — истощение ауры из-за мужчины.
— Не из-за мужчины, — поправила целительница. — Ее семья мертва, первый и единственный мужчина женится на другой, а мечта всей жизни — стать магистром — недостижима. Отказаться от мечты — вот что стало спусковым крючком.
— Не дождётесь, — прохрипела я, с трудом раскрывая глаза. — Я буду магистром, чего бы мне это не стоило.
— Афелия, — Руби склонилась надо мной, притягивая к себе, — я так волновалась. Прости, но Фрония мне все рассказала. Мне так жаль, что меня не было рядом в момент, когда тебе нужна была подруга.
— Сплетницы, — улыбнулась я, с удовольствием отвечая на объятия. — Это все, конечно, мило, но ответь мне, что за история произошедшая с тобой один в один.
Руби вздохнув, понялась с моей кровати.
— Давным-давно я влюбилась в одного мужчину, — с грустным голосом начала рассказывать Руби. — Сына главного друида. Это была первая и единственная любовь. Мы были вместе целое лето. Родные в один голос твердили: «Не надо, не влюбляйся», но я не слышала. В одну из ночей он пришел ко мне. Он был печален, а я старалась не думать об этом. Это была наша первая и единственная ночь вместе, а на рассвете он ушел. Утром, счастливая и влюбленная, я в очередной раз проигнорировала предостережение родителей — я бежала к нему. Старейшина собрал собрание, на котором объявили о помолвке своего единственного сына и дочери соседнего леса. Мое сердце было разбито. Я рыдала неделю к ряду, а потом я ушла из дома, не имея сил более каждый день видеть его виноватый взгляд. Так я оказалась в деревне Лапушки, став помощницей головы города.
— Ты по этому не ездишь домой?
— Да, видеть его выше моих сил. Боль все также разрывает мое сердце каждый раз, когда я вижу его, его жену и их детей. В эту поездку он оказался на пороге моего дома. Мне потребовалось очень много душевных сил, чтобы не сорваться и не начать рыдать при нем.
— Столько лет минуло, а эта история все так же разрывает мое сердце, — попеняла Фрония, вручая мне очередной флакон с зельем. — Ты скажи мне, краса, — теперь она обращалась ко мне, удобно примостившись рядом с кроватью на стуле — Ты правда будешь готовить свое супер зелье, чтобы получить статус магистра?
— А то, — я опрокинула флакон, морщась от послевкусия. История Руби натолкнула меня на мысль, которой я, пока что, делиться не собираюсь, а вот лукаво улыбнуться и загадочно поиграть бровями — запросто.
Отпустили меня домой только на следующий день, то есть в лечебнице я провела трое суток, с наказом пить восстанавливающее зелье и, по возможности, избегать применения магии, но она, пока что, была мне не нужна. Мне нужны были листы бумаги. Много листов! И много перьев!
В скором времени мой дом был обвешан всевозможными схемами и чертежами, но я никак не могла успокоиться, делая свое зелье идеальном, но, даже в том виде, что есть сейчас у меня, оно работало. Работало исправно и было под силу даже магине с небольшим потенциалом.
В очередную пятницу Руби появилась на пороге моего дома, как всегда с корзинкой на перевес, а я стояла с большим мешком и глупо улыбалась.
— Руби, я в столицу, — с порога ошарашила я дриаду.
— Готово? — она задала лишь один вопрос, но столько надежды было в ее голосе.
— Готово, — просто ответила я, прежде чем меня заключили в крепкие дружеские объятья.
