– Что вы такое говорите? – прошептала Варя пересохшими губами.
– А, так вас не посвятили в тайну вашего… гхм, рождения? Как это похоже на Елисея – замалчивать неприятные известия. Ну а механическое сердце? Уж о нем-то вы не можете не знать.
Механическое сердце!
Варе показалось, что на нее набросили глухую темную пелену. Она услышала толчки пульса в ушах и собственное прерывистое дыхание. Все краски померкли, только плясало перед глазами уродливое, словно отраженное в кривом зеркале, лицо Полозова.
– Откуда… – выдохнула девушка. – Откуда вы…
– О, милая моя, – хохотнул инспектор. – Ваш папенька, можно сказать, преподнес мне все на блюдечке. Весьма, весьма опрометчиво с его стороны.
Полозов прошелся по комнате легкой уверенной походкой. Он едва не приплясывал, и Варя подумала, что лучше бы он злился, кричал, срывался на визг, махал руками и грозил самым страшным наказанием.
– Впрочем, он всегда был таким доверчивым… – Полозов остановился напротив окна и мечтательно посмотрел на крыши домов и мелькающие в небе цеппелины. – Но не мне об этом жалеть. Иначе я не смог бы подобраться к этому злосчастному дирижаблю.
Варя вздрогнула. В одно мгновение она все поняла и затравленно посмотрела на инспектора.
– Вы… это вы сделали?
– Честно говоря, машина была не самая выдающаяся. Но зато сколько шумихи! Конечно, это ведь великий Елисей Кручинин! И его очередное великое, – Полозов скривился, – изобретение. И такие посредственности проникают в Альянс! Как им достается слава? Деньги? Любящие женщины?
– Не смейте так говорить о моем отце! – Варя перешла на звенящий шепот. Она почувствовала, как трясутся у нее руки и сжимается челюсть – Вы убийца! Вы…
– Это он во всем виноват! Из-за него перенесли вылет! – Полозов развернулся на каблуках. – Я все устроил идеально! Взрыв… – Глаза у Вари округлились. – Должен был прогреметь еще на станции, в пустом дирижабле! Разве я мог знать, что запуск перенесут? Каково это, как вы думаете, винить себя в гибели полсотни человек?! Я раскаялся, уверяю вас, горько раскаялся… Прошел почти год, и этот год был пыткой для меня! – Голос у инспектора дрожал и срывался, лицо скрутила гримаса отчаяния и злости. Он перевел дыхание и наклонился к Варе так близко, что едва не касался кончика ее носа. – Но всего этого не случилось бы, если бы не ваш отец!
– Вы чудовище! – вспыхнула Варя. – В вас нет ничего человеческого! Вы же были ему другом!
– Нет, милая! – рассмеялся Полозов. – Это вы – чудовище. Химера, гомункул, ожившая кукла или черт знает что еще! Какая-то креатура нова – «сотворенная вновь», – инспектор презрительно фыркнул.
– Ничего вы не знаете, – процедила Варя, крепко прижимая руку к груди.
– Побольше, чем вы! – Инспектор усмехнулся, увидев, как вытянулось лицо девушки, как вспыхнули болью и обидой ее глаза. – Ваш любимый папа ничего вам не объяснил, духу не хватило. А теперь – будьте паинькой – покажите мне ключ. Я должен убедиться.
– Нет никакого ключа! – Варя вскинула подбородок и посмотрела в глаза инспектору.
Все ее силы уходили на то, чтобы напустить на себя бесстрашный и невозмутимый вид. Сердце с каждым мгновением все сильнее колотилось о ребра. Потом вдруг щелкнуло и… пропустило удар. Грудь сдавило внезапной болью.
– Не ломайте комедию, – прошипел Полозов, нависая над Варей так низко, что она могла разглядеть трещинки на его сухой коже и тонкие ветвистые сосуды в белках лихорадочно блестящих глаз. – Зубчатое колесо с квадратом, треугольником и парой крыльев. Покажите сейчас же!
– Не покажу! – Варя посмотрела на инспектора с вызовом. Ей стало трудно дышать.
– Или я возьму сам!
– Нет! – Девушка вспыхнула, и с минуту они с Полозовым смотрели друг на друга в упор, не отводя взгляда. Боль между ребрами – тягучая, ноющая – становилась все сильнее. В груди то и дело что-то щелкало, лязгало.
– Что ж… – Инспектор выпрямился и посмотрел на Варю сверху вниз. – Вы все равно его отдадите. Вас ищет Магистр. Хочет разобрать по частям, изучить, как подопытную мышь. Может, и меня допустят до эксперимента – я бы многое отдал. Научный интерес, ничего личного… О, да вы вся дрожите! С моей стороны было неучтиво оставить вас в мокром платье. Но увы, времени на смену туалета нет. Разве что… Константин Андреевич! – крикнул Полозов. – Пусть принесут что-то из теплой одежды. И поскорее – барышня вот-вот уедет.
Варя и правда дрожала так, что кресло под ней ходило ходуном. Девушка обняла себя, впиваясь ногтями в плечи.
– А теперь… – Полозов вытянул из внутреннего кармана гладкий черный предмет. – Видите вот это? Особая капсула для связи с Блюстителями. Сейчас я вложу в нее письмо и отправлю пневмопочтой. Скоро Магистр узнает, что я нашел химеру Елисея Кручинина. Поверьте, для этого человека не существует барьеров.
Варя шумно втянула воздух – не то вздох, не то всхлип. Инспектор криво усмехнулся, сел за стол и быстро нацарапал что-то на листе бумаги. Потом вложил письмо в капсулу, опустил его в пневмоприемник и нажал рычаг отправки на приборной пластине.
Варя обреченно ждала, что сейчас капсула со свистом понесется вниз по трубе и исчезнет за стенами гимназии, чтобы как можно скорее оказаться под землей, в городских почтовых путях. Но этого не произошло. Щелчок, треск – и капсула осталась на месте. Полозов нажимал на рычаг снова и снова, но письмо по-прежнему лежало в приемнике.
– Да что же такое?! Константин Андреевич, почему не работает почта? И где, в конце концов, городовые?! – Инспектор стукнул кулаком по медной панели и бросился к двери.
– Не могу знать, господин инспектор, еще с утра все работало! – На пороге показался бледный секретарь. – Городовые должны быть с минуты на минуту, а вот тут, – он протянул сложенную одежду, – передали для барышни.
– Это ничего не меняет. Отправлю из кабинета баронессы! Нельзя заставлять ждать Великого Магистра. Да и ваш папенька очень обрадуется, когда узнает, что вы благополучно угодили в руки Блюстителей.
– Мой… папа? – произнесла Варя одними губами. – Но как же…
Стремительный стук сердца разливался по всей груди пульсирующей требовательной болью. Девушка едва слышно застонала.
– Я и забыл, как плохо вы осведомлены, – с издевкой произнес Полозов. – Газеты написали о казни, и вы поверили. В газетах – всегда только правда, ведь так?
У Вари перед глазами все поплыло. Свело от холода пальцы. Ее отец жив? Как это может быть? Или этот человек лжет, играет с ней, хочет насладиться ее горем?
– Гордей Иванович, прошу вас, только скажите мне…
– Не сходите с места, Чударина! Возьмите, это ваше, – он швырнул Варе одежду, вышел из кабинета и запер за собой дверь.
Когда стих в отдалении стук его каблуков, в архиве что-то зашуршало.
– Захар! Это ты? – Варя не без труда поднялась с кресла и подергала дверь.
