– Эта пекарня… – Варя остановилась и кивнула на противоположную сторону улицы. – Странно, вчера здесь было открыто.
– А… – протянул Захар, глядя на темные безжизненные окна, на запертую и опечатанную дверь. – Булочника сегодня увезли эти, в черных мундирах. Не знаю, что он натворил.
– Продал мне сдобу, – упавшим голосом произнесла Варя.
Захар раскрыл рот:
– И как они только…
– Может, кто-то меня узнал?
– Н-да. Все даже хуже, чем я думал.
Друзья погрузились в тревожное молчание и, стараясь не смотреть на опустевшую пекарню, двинулись дальше. Через два квартала впереди вспыхнули яркие огни Верхнего города. С Бульварного кольца на боковые улочки выплескивался грохот экипажей, пыхтение паровых машин и гул вращающихся винтов.
– До площади пойдем переулками, – Захар свернул в тихую, хорошо освещенную улочку. По обе стороны плотными рядами выстроились аккуратные двухэтажные особняки.
– Может, лучше напрямую? – Варя встревоженно оглянулась. – У меня нехорошее предчувствие.
– Еще бы оно было хорошее… – мальчишка осекся. Впереди показалась темная фигура. Лица не разглядеть, и двигался незнакомец как-то странно – словно перекатывался из стороны в сторону.
– Пойдем-ка отсюда. Что бы это ни было, оно мне не нравится.
Захар покрепче сжал Варину руку и зашагал обратно, к шумному бульвару.
Стараясь успеть за ним, Варя почти бежала. В лицо подул промозглый ноябрьский ветер, и капюшон слетел с головы. Захар ускорил шаг, до поворота оставалось совсем немного.
– Сударыня! – проскрипело у друзей за спиной.
Варя замерла.
– Идем скорее, не останавливайся! – Захар с силой дернул ее за руку.
– Помогите старому человеку! – Голос незнакомца скрежетал, как несмазанные петли.
Варя обернулась. В дюжине шагов стоял сгорбленный старик, с ног до головы укутанный в лохмотья, похожие на старые одеяла. Лицо, исчерченное резкими тенями, казалось ветхим и безжизненным.
– Мне бы только пару монет, – старик вытянул вперед дрожащую руку. – Я уже не помню, когда ел в последний раз.
– Идем же! – прикрикнул Захар.
Но Варя вырвалась, смерила друга негодующим взглядом и направилась к старику.
– Вот, возьмите, – она пошарила в карманах и вытянула несколько медяков. – Это все, что есть.
Варя опустила монетки в протянутую ладонь. Она ожидала увидеть сморщенную пергаментную кожу, но рука, видневшаяся из лохмотьев, принадлежала молодому мужчине. Девушку словно окатило холодной водой, в ушах гулко застучало.
– Спасибо вам, сударыня, – с каждым словом сухой старческий голос наполнялся силой. – Я вижу, у вас очень доброе сердце.
Незнакомец резко выпрямился, сбросил с себя груду рваного тряпья и, прежде чем Варя успела сообразить, что происходит, схватил ее за руку. На месте нищего старика стоял высокий крепкий мужчина в черном сюртуке. Невыразительное лицо, равнодушный взгляд блекло-голубых глаз.
– Не надо! – Варя дернулась, но пальцы мужчины крепко сжимали ее запястье.
– Блюстители Прогресса! – торжественно проговорил незнакомец. – Вы арестованы.
На долю секунды Варя застыла в нерешительности, а потом вцепилась ногтями в руку агента.
– Отпустите! – прошипела она. – Я ни в чем не виновата! Захар!
Никто не ответил. Варя обернулась и увидела, как по пустому переулку пробежала длинная тень. Пробежала – и исчезла за поворотом.
– Боюсь, ваш спутник не поможет, – сказал Блюститель. – Следуйте за мной, я доставлю вас к Великому Магистру.
– Пожалуйста! Я не делала ничего плохого и мой отец тоже. Это ошибка…
– Вы обвиняетесь в государственной измене и препятствии Прогрессу.
– Посмотрите на меня! – Варя уперлась каблуками в булыжники мостовой, но агент с такой силой тянул ее вперед, что девушка поняла – он скорее оторвет ей руку, чем позволит остановиться. – Разве я похожа на преступницу?
– Всем Блюстителям дан приказ задержать вас и немедленно доставить к Магистру, – отчеканил мужчина, не повернув к Варе головы и не сбавляя шага.
Впереди показался угрюмый черный паромобиль. «Интересно, – подумала девушка, – мне хотя бы позволят увидеть папу?»
Краем глаза она уловила смутное движение, и в тот же миг перед Блюстителем возникла долговязая фигура. Мужчина замер, и на его голову тут же обрушилось что-то длинное и, по виду, тяжелое. Агент взвыл, покачнулся и, обхватив голову руками, привалился к ближайшей стене.
– Ну, что ты стоишь?! – Захар протянул Варе руку. – Бежим!
На мостовую с металлическим звоном рухнула ржавая лопата с толстым черенком. Прежде чем Варя успела что-то ответить, она уже бежала вслед за мальчишкой по безлюдной улице.
– Вам все равно не спрятаться! – просипел агент.
Нырнув в ближайший проулок, беглецы услышали у себя за спиной хлопок, и в небо взметнулся сноп красных искр.
– Сигнальный пистолет! – с досадой воскликнул Захар. – Сейчас набегут…
Друзья едва успели юркнуть в арку, как по переулку прогрохотала черная машина, а потом еще одна.
– Вниманию жителей Цареграда! – Над крышами разнесся зычный мужской голос, усиленный рупором. – На свободе опасные преступники! Возвращайтесь домой и не открывайте двери никому, кроме Блюстителей…
Остальные слова разобрать не удалось. Отовсюду раздавались крики, гудки клаксонов, топот множества ног. Хлопали двери и ставни, закрывались лавки и закусочные.
– Может, в ту сторону? – Варя показала на проход между домами. – Там, кажется, что-то есть!
Стараясь держаться в тени, друзья пересекли аккуратный дворик с лавочками и клумбами, обогнули с торца один из старинных особняков, спустились по каменной лесенке и уперлись в деревянную дверь – низенькую и потемневшую от времени.
– Ее же тысячу лет никто не открывал! – досадливо воскликнул Захар. – Погляди: ни ручки, ни замка.
Варя почти не слушала его. Она смотрела на дверь как кладоискатель, который уверен, что нашел сокровище. Девушка осторожно коснулась шершавой поверхности и провела кончиками пальцев по древесным линиям и узорам. Она ждала, что дверь отзовется на ее прикосновения, что замок станет видимым и осязаемым, как это было в кабинете Полозова. Но ничего не произошло, дверь осталась стоять на месте, глухая и непроницаемая.
– Я не знаю, что ты задумала, – прошипел Захар. – Но нам нужно отсюда убираться. И поскорее.
Совсем рядом послышалось шуршание шин. Точнее, одной шины – потому что в переулок медленно, словно принюхиваясь, вкатился интроцикл. Внутри единственного большого колеса восседал незнакомец в массивных окулярах. Свет газовой фары скользнул по стенам домов.
