Жюли, не торопясь, поставила последний светильник на пыльную каминную полку. Призрачный свет коснулся старого портрета в золоченой раме. Сырость и время не успели до конца уничтожить картину, и теперь из темноты на Варю взглянуло красивое узкое лицо, обрамленное белокурыми локонами. Лицо Пьера.
Варя прикрыла рот ладонью, чтобы не крикнуть. Портрет провисел здесь много лет, но юноша будто совсем не изменился. Даже голубой камзол и рубашка с пышным жабо остались теми же. Только на портрете в ярко-синих глазах юноши плясали веселые искорки, а уголки губ застыли в лукавой полуулыбке. Он выглядел радостным и таким… живым.
Варя скосила глаза на Захара. Мальчишка впился пальцами в колени и не отрывал взгляда от портрета.
– Господин Сумароков, – девушка облизнула пересохшие губы. – Мы очень благодарны вам, но думаю, нам пора идти. Не хотим злоупотреблять вашим гостеприимством…
– Ничего подобного! – отмахнулся старик. – Оставайтесь – здесь вы будете в хорошей компании.
Варя услышала чеканный стук каблуков, шарканье старых туфель и скрип колес. Медленно и тягуче открылись двери в соседние комнаты, и на пол легли бесформенные тени.
– Мне нужно спасти папу! – Варя вскочила, а следом за ней, задев низенький столик, сорвался с места Захар. Звякнула посуда, и на ковер тонкой струйкой потек остывший чай.
– Разумеется. Но что решает какая-то четверть часа? Задержитесь, прошу. Мы все вас просим.
Гостиная наполнялась едким, удушливым запахом, в воздухе сгущался голубоватый дымок. Рядом с Дементием Сумароковым возникли Пьер и Жюли – они застыли, повернув к гостям равнодушные землистые лица.
Варя обернулась и увидела двоих незнакомцев – молодого длинноволосого мужчину и нескладную девушку с толстой русой косой. Как и остальные, они были одеты в ветхую старомодную одежду, а за их плечами точно так же пыхтели паровые котлы. Варя отпрянула и едва не рухнула на друга.
– Алекс и Марта, – проскрипел Сумароков. – Весьма интересные молодые люди. Думаю, вы поладите. С остальными я познакомлю вас позже – боюсь, сейчас им нездоровится.
Вариной руки коснулась дрожащая влажная ладонь Захара. Мальчишка попятился к лестнице, увлекая подругу за собой.
– Очень приятно познакомиться, – хрипло проговорил он, – да только время позднее, нам бы лучше вернуться…
– Куда? – Сумароков поднял бровь, его пальцы – длинные, обтянутые желтой кожей – мелко зашевелились, словно перебирая невидимые струны. – Где вы собираетесь прятаться от Блюстителей? Вас схватят за первым же поворотом.
Захар помотал головой и решительно повернулся к выходу. Но не успел он сделать и пары шагов, как оказался лицом к лицу с Пьером. «И как он так быстро…» – про себя ужаснулся мальчишка. Сильные пальцы схватили его за плечо и рывком развернули к Сумарокову.
– Как невоспитанно, – прокаркал старик. – Ладно бы заурядец… Но вы, Варенька, вам должно быть стыдно!
Пьер покрепче ухватил Захара и заломил ему руки за спину.
– Эй! – крикнул мальчишка, морщась от боли. – Это что еще такое! Отпусти сейчас же!
Он со всей силы лягнул Пьера ногой, угодив ему прямо по коленной чашечке. Захар надеялся, что хрупкий, изнеженный юноша в кружевной рубашке закричит, схватится за колено и начнет скакать по комнате на одной ноге. Но ничего такого не произошло – Пьер молчал и не двигался с места. С тем же успехом мальчишка мог бы пинать фонарный столб.
– Вам некуда спешить. Пожалуй, заурядец отправится к Блюстителям – они должны прибыть с минуты на минуту. А насчет вас, милая, я еще не решил.
Варю будто заковали в дюжину стальных обручей, которые не давали ей ни двинуться, ни заговорить, ни даже вздохнуть. Она прикрыла глаза, а когда распахнула их, то поначалу решила, что бредит.
Комната преобразилась. Мебель, ковры, картины – все потускнело, провалилось в темноту. Остались только линии и контуры. Гостиная была похожа на детальный архитектурный эскиз, сделанный серебряными чернилами. Варя увидела подрамники портретов, потолочные балки, спрятанные за побелкой и лепниной. Различила каждый камень под вздувшимися обоями.
Стараясь не шевелиться, девушка скосила глаза на Захара. Кожа у мальчишки стала прозрачной, под ней ветвились сосуды, сыпали искрами нервные волокна, трепетали легкие. А там, где всего мгновение назад стоял Пьер, теперь мерцал стальной остов. Трубки, пружины и шарниры – словно чертеж на страницах «Юного механика». Мерно вздымались поршни, вращались маховые колеса, и весь механизм, спрятанный под мертвой плотью, приходил в движение. Жюли, Алекс и Марта выглядели точно так же, но самое удивительное – от всех четверых тянулись тонкие серебристые струны, которые Дементий Сумароков сжимал в сухих пальцах.
Варя протянула руку и коснулась одной из этих призрачных нитей. Что-то дрогнуло, завибрировало, и в следующее мгновение правая рука Пьера нелепо взметнулась вверх. Захар вырвался из цепких объятий и, тяжело дыша, отпрыгнул в сторону.
– Этого следовало ожидать, – прохрипел Сумароков. – Теперь, милая, я точно оставлю вас здесь. Думаю, вы сможете помочь мне в некоторых… опытах. То, что спрятано внутри вас, пригодилось бы моим механомортам. Особенно – моему Пьеру.
Варя вздрогнула, и комната выплыла из темноты, обступая девушку темными стенами, сыростью и клокотанием паровых котлов. Исчезли мерцающие линии, границы и контуры. Раскрывая бескровные губы и вытянув вперед руки, марионетки Сумарокова со всех сторон наступали на Варю и Захара. Друзья не успели опомниться, как оказались в плотном кольце.
Мраморно-белые пальцы Пьера потянулись к Вариному лицу. В его глазах стояла мутная пелена, рот кривился, но вместо слов из горла доносились только хрипы. Варе казалось, что, если эти мертвые пальцы коснутся ее кожи, она и сама превратится в безжизненную послушную куклу. Она попятилась и уперлась лопатками в спину Захара.
– Приготовься, – шепнул мальчишка, – перемахнем через диван – и в дальнюю комнату. Кажется, оттуда есть выход.
«А если нет?» – хотела спросить Варя. Но не успела.
Что-то грохнуло, затрещало, будто совсем рядом сдвинулась огромная каменная глыба. И Варя с Захаром, и механоморты, и сам Сумароков – замерли, уставившись в глубь комнаты. Дальняя стена задрожала, картины, одна за другой, попадали на пол, выцветшие обои лопнули от пола до потолка, обнажая каменную кладку. И крупные серые камни, тяжело вращаясь, начали расползаться в стороны.
У Вари закружилась голова – перед глазами вновь возникли серебристые линии, и теперь они ломались, изгибались, менялись местами, словно повинуясь чьей-то кисти. Прямо посреди стены появился небольшой полукруглый проход. Тряска прекратилась, на пол перестала валиться каменная крошка и куски штукатурки. По узкому, заполненному темнотой туннелю прошелестел влажный ветер, и в комнате возникла фигура в черном плаще, с надвинутым на лицо глубоким капюшоном.
– Сумароков, ты совсем лишился разума? – проговорил звонкий насмешливый голосок. – Немедленно усмири своих дохлых кукол!
