– Это механическое пианино, – пояснила она. – Могу настроить его на любую мелодию. Могу сделать так, чтобы оно прикатилось сюда и сделало круг по комнате. Хочешь?
Мальчишка нахмурился и неопределенно пожал плечами. Сказать этой зазнайке, что он с удовольствием посмотрел бы на ее фокусы? Вот уж нет.
– Как хочешь, – фыркнула Дара, и музыка тут же смолкла.
– Получается, вы можете все?
– Если бы! Мы никак не можем изменять живое. Вернее, теоретически это возможно, но… Нам запрещено даже пытаться. Это часть Свода Законов. Есть, конечно, алхимики – они чувствуют сущность любого вещества, могут ее выделять, смешивать с другими аспектами… – Дара подняла глаза к потолку и стала растягивать слова, словно копируя чью-то манеру. – Да что там, ведь среди них и биоинженеры есть. Умеют создавать живых…
Мастерица посмотрела на Варю и осеклась.
– Что создавать? – встрепенулась та.
– Живых существ, – помолчав, ответила Дара. – Но биоинженерия – под жестким контролем.
Разрешение на такие эксперименты сложно получить. Были Мастера, которые считали, что законы им не указ, но их наказали.
– Это где же их создают? – усмехнулся Захар. – В колбах выращивают?
– Можно и в колбе. Но получится совсем маленький гомункул. А для кого-то побольше нужна алхимическая печь – атанор.
Мальчишка открыл рот, чтобы задать следующий вопрос, но Мастерица ему помешала:
– Это не обычная печь, конечно же! Атанор – сложное устройство. Оно похоже на…
– Большую стеклянную капсулу, – выдохнула Варя.
Перед глазами у нее всколыхнулась темная вода, и ладони словно коснулись прохладной стены.
Дара кивнула.
– Из чего же они их делают? – не унимался Захар. – Гомункулов этих. И кстати, кто это такие – гомункулы?
Мастерица с трудом удержалась от того, чтобы не съехидничать.
– Гомункулы – это маленькие человечки. Они могут выполнять несложные поручения. А из чего их создают – не скажу.
– Что же, они и правда живые? – ужаснулся мальчишка. – Бегают, говорят – вот совсем как мы?
– Не как мы, конечно. Но да, бегают и говорят.
– А людей, – прошептала Варя, – алхимики тоже умеют создавать?
– Есть много правил! Нельзя сотворить кого хочешь. К тому же кое-что просто невозможно… Было раньше.
– Но как же я?
– Точно никто не знает, – Дара облизнула губы. – Разве что Старшие Мастера. В Вышеграде хранился манускрипт – очень редкий. Там было описано… много чего, но самое главное – как искусственно создать Эссенцию Вита.
– Эссенцию Вита? Сумароков говорил о ней.
– Еще бы, – процедила Дара. – Старик на ней помешался.
– Но что это такое?
Мастерица покосилась на Захара и, вздохнув, продолжила:
– В двух словах не объяснить. Эссенция Вита есть во всем живом, она – сама жизнь. Источник жизни. Она в нашей крови, в каждой нашей клетке. Считается, что именно Эссенция делает Мастера – Мастером. И чем ее больше, тем выше способности. Без нее гомункулы, которых создают алхимики, живут всего пару недель – не больше. А механоморты Сумарокова… Ты и сама видела. Разве такое можно назвать жизнью?
– Нет, – Варя поежилась. – А мой отец? Он тоже Мастер? Алхимик?
Дара покачала головой:
– Среди обычных людей тоже бывают талантливые изобретатели – у нас постоянно спорят, смогли бы они научиться Мастерству, если бы родились, например, в Вышеграде, или нет. Думаю, твой отец – как раз из таких. У него есть дар, искра.
Увидев, что Варя хмурит лоб, Мастерица продолжила:
– В Вышеграде думают, что князь Кручинин забрал у Сумарокова манускрипт. И сумел получить первую синтетическую Эссенцию Вита. Не знаю, как ему это удалось, – даже одаренные Мастера такого не умеют. Наверное, желание и надежда иногда могут сделать больше, чем врожденный талант и верные расчеты. И вот ты сидишь передо мной, Варя Чударина. Креатура нова. Живая и удивительная. Дарий и Ксандра обзавидуются, когда узнают, что я все-таки тебя нашла! И Чеслав тоже!
Дара широко улыбнулась, и уголки Вариных губ тоже дернулись вверх.
– Значит, Эссенция, которую создал папа, внутри меня?
– Да, и ее очень-очень много! Эссенцию сложно измерить, но даже я чувствую, что ты особенная.
– Как это?
– Думаю, у тебя большие способности к Мастерству. Ты уже видишь Основу и можешь изменять ее. Сама. Без обучения! Из тебя получится отличная Мастерица!
Несколько минут Варя не произносила ни слова. На ее лице зажигалась и гасла рассеянная улыбка. Девушка пыталась сложить вместе все, что услышала от Дары, привыкнуть к этим новым знаниям.
– Можно взглянуть? – Мастерица выдернула Варю из ее раздумий.
– На что? – удивилась девушка. И тут же заметила, что теребит в пальцах медальон. – А-а-а, ты про ключ?
Помедлив мгновение, Варя через голову стянула витую цепочку и протянула медальон Даре. Та взяла его бережно, словно бабочку или хрупкий цветок.
– Четыре элемента, три начала, – проговорила она, касаясь выпуклого узора – переплетенных вместе треугольника и квадрата. – Материя, оживленная Эссенцией Вита, – кончиком пальца Дара провела по зубцам шестерни и тонкой резьбе крыльев. – Поместить Эссенцию в механическое сердце – необычное решение. Но, как оказалось, верное.
– В сердце?! – Варя приложила руку к груди. Тонкие ребра едва заметно вздрагивали в такт ударам.
– Конечно. Все связано: механика и алхимия, инженерия и Мастерство. Держи, – Дара вернула медальон. – И больше никогда никому не отдавай. Если потеряешь – новый смогут сделать только в Вышеграде.
Варя кивнула, надела ключ на шею и спрятала за воротом платья.
– Значит, есть тонкий мир…
– Ты ведь и сама его видишь! – улыбнулась Мастерица.
– Повсюду?
– Думаю, да. Но точно никто не знает. Может быть, и за гранью небесного свода тоже вращает шестернями огромный механизм.
– Удивительно…
– Я надеюсь, – Дара сощурилась и перевела взгляд на притихшего, растерянного Захара, – что вы никому не расскажете об этом разговоре. Меня и так накажут за мою вылазку.
– Думаешь, если я не Мастер, значит, и ума у меня ни на грош? – насупился Захар. – Я секреты хранить умею, уж поверь.
– Мы никому не скажем, – подхватила Варя. – А почему тебя должны наказать? Разве ты сделала что-то плохое?
– Нет. То есть да… А, не важно! – Дара тряхнула рыжими косами. – Сейчас уже… ох! Третий час ночи. У меня мысли заплетаются и путается язык…
Варя тихонько хихикнула, и даже Захар не удержался от легкой улыбки, но тут же стер ее с лица и сделал вид, что рассматривает лепнину под потолком.
