Керт действительно ее недолюбливал. Явно этого не показывал, но в сравнении с тем вниманием, которое доставалось от него мне и даже Веде, было очень заметно.
Стрела попала в цель: Кьяра покраснела, потом побледнела и встала.
— Извини, я вспомнила, надо идти. Договорилась встретиться со своим портным.
Она вышла, хлопнув дверью, а я медленно разорвала свой рисунок на узкие полоски. А потом каждую — на мелкие клочки. И бросила в камин. Эта судьба постигла уже не один набросок, но до сих пор только потому, что они мне не нравились. Или — как с предполагаемыми портретами Ворона — я не хотела, чтобы их кто-то увидел. Но впервые от ярости. Глубоко сожалея, что не могу то же сделать с самой Кьярой. А заодно и с Ведой.
Правду ли сказала Кьяра — о Вороне и Веде? Или просто чтобы досадить? Я хотела это знать. И… не хотела.
Глава 28
Удивительно, но весь мой гнев ушел в этот ни в чем не повинный рисунок — разорванный в клочья и сожженный в камине. Я открыла окно и снова села на подоконник. Дно пропасти терялось в туманной мгле, и казалось, что замок парит в сером небе, словно летучий остров из старинной песни.
Я ответила Кьяре так, как это сделала бы Лилла, — но мне не нравилось быть Лиллой. Как ни пыталась я вжиться в ее образ, сколько бы ни называла себя ее именем, все равно оставалась Иланой. Может, здесь я стала немного другой Иланой — но все же не Лиллой. И каждый раз, когда приходилось вести себя так, чтобы никто не заподозрил подмены, мне было неприятно.
Кьяра скучала. Она специально пришла задеть, огорчить меня. Мой интерес к Ворону, разумеется, не остался незамеченным. Веда… Это могло быть правдой. Или нет. Но Кьяра использовала — и метко. А я не сомневалась, что сама она увлечена Кертом. И ответила ударом на удар.
Чем больше я думала о происходящем в замке, тем меньше понимала. Казалось, все противоречило здравому смыслу. В городе есть дворец — зачем Ворону еще замок в горах, куда не так просто добраться, если нет крыльев? Ведь большую часть дня он проводит в городе. Почему каждый, кто нанимается на службу в замок, подписывает договор о том, что в течение трех лет не покинет его? Как выяснилось, тут нет никаких страшных тайн. Почему никто не возвращается обратно, не пишет писем? Это же не запрещено.
Но все это были мелочи. Главной загадкой по-прежнему оставался сам отбор. Даже не то, что происходит потом с невестами, оказавшимися лишними. Не давало покоя другое.
Ворон сказал, что всегда женился на той, которая любила его. Раньше я могла в этом сомневаться, теперь верила — безоговорочно. Но он должен был понимать, что полюбить его могут и две невесты, и все три. Это было слишком жестоко — заставлять тех, кому не повезло, жить в замке и наблюдать за счастьем соперницы. А каково ей самой — находиться рядом с теми, кто завидует и ненавидит?
Ему все равно, как он сказал в первое утро Кьяре? Или существует какая-то неизвестная нам причина? Но почему не рассказать нам все как есть? Почему мы должны догадываться и узнавать обо всем сами?
Сплошное почему…
Я спрыгнула с подоконника и принялась ходить по мастерской взад-вперед, пытаясь выстроить мысли в цепочку.
Вчера вечером я спросила Ворона, выбрал ли он жену заранее. Он не ответил и ушел. А потом прилетел ко мне — в дождь, с эртой, которую искал ночью в саду. Что это значило? Что он выбрал Веду, а эрта была этаким «прости»? Или то, что он все же мой? Или… вообще ничего не значило?
Если он сделал выбор — может ли его изменить? А если нет — что я должна делать? Плыть по течению или бороться за него с Ведой? Но как? Я не представляла, как можно сражаться с соперницей за мужчину. Когда Фелис обратил внимание на Лиллу, мне и в голову не пришло попытаться это изменить.
Я вышла из мастерской и остановилась в коридоре. Пойти в библиотеку? Но не будет ли это слишком… жалким? Впрочем, Кьяра могла и соврать. Да и вообще они, наверно, давно оттуда уже ушли.
Хорошо. Я дойду до поворота, считая шаги. Если получится четное количество — пойду в библиотеку. Нечетное — нет.
Двадцать три шага. Ну что ж…
Я свернула в коридор, который, как мне казалось, должен был привести к лестнице, но вскоре поняла, что заблудилась. За месяц я понемногу начала запоминать, где что находится, однако стоило чуть отойти от привычных путей, и сразу словно оказывалась в заколдованном лесу из сказки: куда ни пойдешь, попадешь в незнакомое место. Можно было вернуться назад, но я упорно шла по узкой открытой галерее, ежась от холодного ветра. Миновала площадку, откуда вверх уходила каменная лестница, еще один темный коридор — и неожиданно увидела резную дверь библиотеки.
Она открылась, и навстречу мне вышли Веда и Ворон.
— Лилла! — улыбнулся он. — Доброго дня. Жаль, что ты не пришла раньше. Мы с Ведой говорили об одной книге, интересно было бы узнать твое мнение.
Не веря своим ушам, я перевела взгляд на Веду, но ее лицо, как всегда, выглядело холодным и непроницаемым.
— Доброго дня, правитель. Я шла в свои комнаты из мастерской и снова заблудилась.
— Даже завидую. Для тебя по-прежнему здесь все в новинку, а я знаю каждый закоулок, как собственный карман. Проводить?
Я снова покосилась на Веду. Без какого-либо торжества или чего-то в этом роде. Просто хотелось увидеть, как она отреагирует. Но Веда все с тем же невозмутимым лицом поклонилась Ворону и пошла по коридору. А я взяла его под руку, и мы направились в сторону галереи.
— Я пришел в библиотеку за нужной книгой и заметил на столе вейра Гауна ту, которую слуга нес в твою комнату. Она была верхней в той стопке. Стало любопытно, полистал.
— Она о принце, невесту которого похитили пайгримы. Он долго искал ее, а когда нашел, оказалось, что она уже стала женой одного из них. И не захотела возвращаться.
— Я просмотрел несколько страниц, но тут пришла Веда, сказала, что читала ее. И что книга очень глупая. И мы с ней обсудили это.
— Она действительно глупая. Книга. Хотя бы уже потому, что в ней ничего не сказано о том, почему девушка стала женой пайгрима. Может, спасала свою жизнь. Или ее сделали невестой принца против воли, — на этих словах я заметила, как дрогнул уголок его рта. — Или пайгрим, при всем своем безобразии, оказался добр и умен. Но я не думала, что вам интересны такие книги.
— А почему мне не могут быть интересны книги о любви? — усмехнулся он. — Нет плохих тем. Есть плохие сочинители и плохие книги. А насчет невесты — думаю, ты права. Не так важен сам поступок, как его причины. Не правда ли?
О чем он? Неужели о моем обмане?
Но ни ответить, ни додумать мысль я не успела. Мы вышли на галерею, и Ворон остановился.
— Лилла… надеюсь, я не напугал тебя ночью?
Я покачала головой.
— Нет. Спасибо… тебе… за эрту.
