Молчание разъедало меня изнутри. Хотелось как-то нарушить тишину вокруг, разбить ее, разорвать на части, но любой разговор показался бы странным и натянутым. О чем вообще можно было поговорить? О дочери Виго? Я сомневалась, что он захотел бы обсуждать с чужим человеком свою семью. Точно так же, как я всего час назад не хотела делиться с ним собственными страхами.
Мир вокруг никак не менялся, и я перестала запоминать коридоры и повороты, старалась смотреть под ноги и не влететь в широкую спину тигра, когда он останавливался и осматривался, чтобы выбрать дорогу.
Я не замечала, что то и дело прикасаюсь к бусинам, перебираю их, пересчитываю и прокатываю между пальцами. Я знала, что их там ровно двадцать две и у каждой есть свое значение, которое мы придумывали вместе.
Мы...
- Не отпускай меня, прошу! Не отпускай!
Тряхнув головой, я пыталась отогнать навязчивые воспоминания, которые выбирались из самых темных уголков разума, из пыльных сундуков. А ведь я точно была уверена, что давно заперла их и выбросила все ключи!
За всеми этими мыслями я даже не заметила, что коридоры закончились, выпустив нас из кроваво-глянцевого нутра на свежий воздух. За спиной остался узкий высокий проем, спрятанный среди непримечательных серых скал. Вот только скалы эти торчали прямо из золотисто-белого песка и вокруг была только пустынная бесконечность.
Запрокинув голову, я уперлась взглядом в тяжелое красно-синее брюхо небесного свода, расчерченное темно-бордовыми зигзагами, похожими на пульсирующие под кожей сосуды.
- Если они такие умелые манипуляторы, то почему просто не запугают нас до смерти?
На этот вопрос у меня ответа не было. Я всегда думала, что прядильщики должны были оставаться за пределами большого мира и стена сдерживала их.
Это ведь древняя легенда, вот и все!
Даже то, что стена никого не выпускает просто так, - часть легенды, и никто никогда не говорил, какая именно угроза ждет незваного гостя.
Безумие? Жуткие кошмары?
Те воспоминания, о которых человек предпочел бы забыть?
А может все это одновременно?
В такое можно поверить.
Но теперь оказалось, что повелители страхов здесь узники. Не просто отделены стеной, а заперты в ней.
На веки вечные.
Существа, чьи способности обратились против них самих. В какие игры они могли бы играть десятилетиями?
С губ сорвался нервный смешок.
Я не хотела знать.
Я хотела домой.
У тебя больше нет дома...
И правда. Нет дома. Куда податься, если нет дома? Мне некуда возвращаться. Я - обломок корабля. Щепка, отколовшаяся в шторм, и никому нет до этой щепки дела. Виго доставит меня во дворец, отдаст мадже. Если повезет, то ему вернут дочь. Если совсем повезет, то мне удастся бежать.
И куда идти?
Проситься к тигру на корабль?
Зачем? И кто знает, сколько дней или недель разделит его уход и мой побег.
Я искренне хотела и готова была помочь, но...
Что... мне делать потом?
И почему я думаю об этом сейчас?
Мысли крутились в голове, сталкивались и повторялись снова и снова - колючие и болезненные, пульсирующие клубки вопросов без ответов, ядовитые, как дыхание прядильщика.
Мы двигались вперед без цели, ведомые слепой надеждой на что -то.
На чудо, наверное.
Рука сама потянулась к бусам.
Первая была бордово-оранжевой, как горная аркония. Ее называли “Кровь матери ”. Она защитит от бед.
Меня пронзила острая боль и, отдернув руку, я увидела на пальцах капельки крови.
Длинная белая полоска шрама, идущая наискосок от основания мизинца до указательного пальца и задевающая часть ладони, кровоточила и выглядела совсем свежей.
Судорожно сглотнув, я моргнула, но рана никуда не исчезла.
- Ты меня слышишь?
Голос Виго прозвучал над самым ухом, и я едва подавила испуганный крик.
- Я. слышу. Просто моя рука.
Тигр удивленно изогнул рыжую бровь, а я подняла ладонь к его глазам, чтобы показать порез.
И застыла.
Кровь пропала. Раз - и нет ничего!
Открыв и закрыв рот, я силилась объяснить, но не могла найти нужных слов.
- Что - "твоя рука"? Ты поранилась?
- Показалось, - пробормотала я неуверенно.
Взгляд у тигра был такой, словно он разговаривает с сумасшедшей. Я поспешно сцепила ладони за спиной и повернулась лицом к горячему песку и настырному сухому ветру.
Песок шуршал под ногами, ветер настойчиво дергал за подол блузы и путался в волосах. Все казалось... было таким реальным, что я никак не могла отделаться от чувства, что вот -вот случится какая-то катастрофа. Что мы идем прямо в умело расставленную ловушку, из которой нет выхода.
Взобравшись на высоченный бархан, я остановилась и прикрыла глаза ладонью. Рассмотреть что-то впереди из-за слепящего солнца было почти невозможно, но стоило только прищуриться и чуть наклониться, как перед носом всплыла темная лента разлома, тянущегося вправо и влево на сколько хватало взора.
Это была не просто трещина в земле, которую можно спокойно переступить. Разлом был шириной не меньше сотни ярдов, края ощетинились острыми камнями и напоминали распахнутую пасть хищника.
Сердце ударилось о ребра, и я прижала руку к груди, чтобы хоть немного успокоиться. Почему я?
Почему прядильщики выбрали именно меня? Разве Виго нечего бояться?!
- Я не хочу вспоминать.
Слева я услышала крик и громкий детский смех.
Меня подбросило, проморозило насквозь, и даже воспаленное солнце в небе, больше похожее на пятно растекшейся краски, не согревало, не могло разбить ледяные оковы, что прочно оплели все мое тело.
Я неслась вперед, вместе с этим смехом из далекого прошлого, бежала, не жалея ног, спотыкаясь и падая в песок, сдирала ладони в кровь и ничего вокруг не слышала.
Кажется, Виго кричал.
Орал и требовал остановиться.
Я могла поклясться, что слышу его шаги за спиной, которые через мгновение превратились в шелест кошачьих лап, но зверь не мог угнаться за мной.
Будто все силы этого мира встали против него, замедлили бег, ударили в морду хлестким ветром, запорошили песком глаза.
Оказавшись у самого края, я заметила две крохотные детские фигурки.
Песок поднялся вокруг меня, закружился, царапнул кожу острыми песчинками и заставил зажмуриться изо всех сил.
Когда же ветер улегся и я осмелилась осмотреться, передо мной застыла милая девушка лет восьми. Она улыбалась, обнажив розовые десны и кривенькие молочные зубы, а в темных, почти черных глазах плясали искры.
