Фыркнув, я оттолкнула руку подруги и уверенно зашагала вперед, стараясь не обращать внимание на ноющие ноги и мелкие камешки, забившиеся под тонкие ремешки сандалий. Вот еще! Я не такая уж и хрупкая!
Не хватало еще, чтобы потом Эль дома рассказывала, что дочка старейшины - слабачка и нюня. Не бывать этому!
- Выносливые, можешь не сомневаться! - бросила я через плечо и услышала тихий смешок подруги. - Вообще не понимаю, зачем мы сюда поперлись.
- Тебе что, папа не сказал, что сегодня за день?! - Эль нагнала меня в два прыжка и взяла за руку, будто извиняясь за насмешки, но я-то знала - стоит забыться на секунду и подружка найдет над чем пошутить. - Сегодня можно передать вместе с андали свое заветное желание! Разве у тебя нет заветного желания?
- Есть, - буркнула я и отвела взгляд.
Эль не могла об этом не знать.
Но разве желтенькие безобидные птички могли мне помочь? Могли ли они забрать силу шаби, превратить меня в обычного человека? Чтобы мне не пришлось проводить дни и ночи над книгами отца и тренироваться до седьмого пота, залечивая крохотные порезы и раны посерьезнее.
Отец приходил в мой шатер каждое утро. Приходил с одним и тем же выражением лица: суровым, каким-то отстраненным, будто перед ним не дочь, а лишь инструмент, какой-то диковинный механизм, который нужно заставить работать так, как хочется.
Первое, что он сделал, как только дар только стал проявляться, - порезал мне запястье. Неглубоко, но ощутимо. Я удивленно переводила взгляд с раны на отца и обратно, пыталась понять, почему он это сделал и почему ничего не делает.
Смотрит только так пристально, будто ждет чего-то.
- Лечи, - бросил он всего одно слово и вышел из шатра. Снаружи он выставил охранника, приказав никого ко мне не подпускать и не помогать, если я попрошу.
Меня оставили один на один с силой, о которой я почти ничего не знала. Это было похоже на то, как мальчишек, достигших двенадцати лет, заводили в пустыню и оставляли один на один с миром и его опасностями, бросив им под ноги минимальный запас еды и воды.
Обучение через отчаяние.
Отец не выпускал меня из шатра два дня; я даже не знала, как мне удалось призвать силу шаби и исцелить порез.
Лишь для того, чтобы отец оставил на мне новый, уже глубже.
Только Эль осмеливалась меня навещать. Все в поселении знали - гнев старейшины страшен. Он не станет слушать мольбы провинившегося, даже если это ребенок. Вышвырнет вон, а там пусть духи да ангулы решают твою судьбу.
Но Эль не боялась.
Никогда не боялась.
Она приходила перед самым восходом, кралась неслышно, как тень, спрятав в небольшом мешочке горсть сушеных фруктов и половинку пресной лепешки. Эль крала у наших охотников воду, чтобы напоить меня.
- Глупо все это, - говорила она. - Вот уморят они тебя, а дальше что?
Эль не понимала.
Но ее доброта всегда грела меня, отгоняла плохие сны в самые темные ночи, когда даже звезды прятались, а луна отворачивалась от нашего поселения.
Когда самые страшные твари шарили по округе в поисках свежего мяса.
Эль всегда была рядом.
Во второй раз отец позволил приносить мне еду и воду, проверял меня каждое утро и наблюдал, как я снова и снова, уже увереннее, пыталась управлять собственными силами.
Таков путь шаби.
Все через это проходили. Даже взрослая шаби, которую потом допустили ко мне как учителя, рассказывала, что ее способности пробудили точно так же.
Сила не покоряется без борьбы. Она не приходит к тем, кто не готов принять страдания ради нее.
- Я знаю, что тебе нужно, - сказала Эль, вернув меня из тяжелых воспоминаний в реальность. - Если бы ты смогла вырваться в большой мир, то что бы ты делала?
- Даже не знаю, - я смущенно пожала плечами. - Я бы хотела увидеть его весь, каждый уголок. Но шаби нельзя о таком думать.
Эль удивленно хлопнула длиннющими ресницами и потянула меня к краю разлома, к старому высохшему дереву - такому огромному, что забраться на него можно было, только уцепившись за одну из скрюченных толстых веток и подтянувшись.
- Почему это “нельзя”?! Я вот обязательно отсюда сбегу!
- Ну да, конечно, - засмеялась я, но смех застрял в горле, стоило только Эль подпрыгнуть и, ловко схватившись руками, взобраться на поваленный ствол.
Дерево когда-то росло на самом краю, но стихия свалила могучего исполина, вывернув корни. Упав, ствол повис над пропастью и держался только за счет хрупкого равновесия и того, что корни еще как-то цеплялись за почву.
- Эль, нельзя! - взволнованно крикнула я, но подруга, раскинув руки, медленно двинулась вперед по стволу.
Нет-нет-нет!
Нам строго-настрого запрещено лазать по этому дереву! Это опасно!
- Что, снова трусишь? - рассмеялась Эль.
Она не остановилась, не сбилась с шага. Мне стало по-настоящему страшно, и медленно темнело перед глазами, когда я, кряхтя и царапая ладони, взобралась на дерево и попыталась добраться до подруги.
- Пожалуйста, давай вернемся!
- Если не доказать духам пустыни свою смелость - они не исполнят твое желание, - заявила Эль и сделала еще два шага.
Она остановилась, только когда под ногами разверзлась кромешная темнота ущелья, а птичий щебет немного затих, позволив услышать шелест песка и потрескивание высохшей коры под нашими ступнями.
Эль раскинула руки в стороны, будто пыталась стать птицей и взлететь в бесконечное небо, чтобы навсегда покинуть эти раскаленные земли и отправиться в большой мир.
- Андали пусть передадут мое заветное желание! - выкрикнула она звонко. - Я...
Ее голос ударил по стенам, усиленный эхом и тишиной вокруг. Дерево под ногами истошно заскрипело. Толстый ствол хоть и казался мощным, но все равно не мог справиться с весом двух незваных гостей, решивших устроить на нем пляску.
Птичий щебет обрушился на меня как камнепад. Из стен ввысь рванула целая туча желтоперых посланников песчаных духов.
Они сталкивались в воздухе, сбивали друг друга, раскидывая вырванные перья. Клекот и птичий гомон прошлись по коже холодными мурашками.
А через секунду все это пернатое войско обрушилась на несчастное дерево.
Эль закричала.
Завизжала так пронзительно и испуганно, что я дернулась и кинулась к ней, не задумываясь ни о чем.
Зацепившись ногой о кусок отошедшей коры, я полетела вперед и, больно ударившись боком о ствол, все равно успела схватить подругу за руку.
От одного только взгляда в бездонную пропасть меня замутило.
Как же тут высоко!
