- Как ты себе это представляешь? - губы сами собой растянулись в кривой усмешке. Совсем невеселой. - Я забрал тебя из дома, обращался как с вещью. Тащил на край пустыни к существу, что готово было разорвать тебя на части и использовать, как ему вздумается. А потом я вывалил на тебя известие о “сужености” и том, что ты предназначена мне. Если бы я еще завел речь о проклятьи и как его снять, то ты бы удрала с корабля ночью и бежала бы до самого горизонта, сверкая пятками.
Заноза закатила глаза, а через секунду цветисто выругалась и отставила чашку в сторону.
- А ты не думал, что стоило бы поговорить об этом? Ну, ты знаешь. Словами через рот, например! Или у вас, оборотней, так принято - молчать до последнего, а потом кто-то другой обо всем расскажет?
- Стоило рассказать, да. Я - дурак, Юла.
- Я правильно понимаю? - я видела, как ей тяжело подбирать слова и пытался терпеливо хранить молчани. - Если я рожу тебе ребенка, то бессмертие исчезнет? И ты будешь жить как обычный человек?
Она повернулась ко мне, встала на колени и смотрела так, что в горле пересохло.
- Да, так и есть, - ответил я медленно, пытаясь понять, к чему Заноза клонит.
- И мы вместе состаримся и умрем в один день? - девчонка улыбнулась, и ее глаза вспыхнули золотистыми искрами.
- Мой брат считает, что смерть забирает пары вместе. Я его оптимизма не разделяю. Тем более я даже в настоящем возрасте - старше тебя.
Девушка закатила глаза и хлопнула меня ладошкой по плечу.
- Ты совсем не романтик, Виго.
- Уж какой есть. - Заноза подалась вперед и обняла меня за шею. Я даже моргнуть не успел, как девушка устроилась на моих коленях и принялась перебирать пальцами завитки волос на затылке. - Послушай, я...
Она зажала мне рот ладонью, заставляя молчать:
- Ты мне только одно пообещай. - Тихий голос срывался на едва различимый шепот, и приходилось прислушиваться, чтобы разобрать слова. - Что не оставишь, не бросишь, что бы ни случилось. Даже если мир начнет разваливаться на части, - она облизнула губы и отвела взгляд. - Мне страшно, что. ну, что если ты узнаешь меня лучше, то будешь жалеть. Или случится катастрофа, и все полетит в пропасть...
- Тебя не смущает, что обо мне ты можешь узнать кучу всего интересного? Вдруг это ты захочешь сбежать, под покровом ночи сиганув за борт?
- Тогда давай вместе пообещаем, что никто никуда не сбежит.
Я торжественно поднял руку и не смог удержаться от улыбки.
- Клянусь, что не сбегу. Честное тигриное!
Заноза тяжело вздохнула.
- И я клянусь не сбегать. Правда, жалко, что после рождения ребенка исчезнут твои тигриные уши. Мне нравилось за них дергать.
- У тебя будет время надергаться вдоволь.
Заноза вдруг стала очень серьезной. Будто кто-то щелкнул пальцами - и ее настроение резко изменилось, как и выражение лица. Бровки сошлись к переносице, и девушка закусила губу, пристально меня рассматривая.
Она наклонилась, из-за чего мы соприкоснулись носами, а теплое дыхание огладило мою щеку, вызывая легкое покалывание в затылке. По рукам побежали мурашки от сладкой близости девичьего тела.
- Я хочу, чтобы было как на празднике, - прошептала она доверчиво мне на ухо и залилась краской до самых корней волос.
Ее руки казались мне раскаленными угольками. Ловкие пальцы вцепились в пуговицы рубашки и в мгновение ока пробрались под ткань, оставляя на мне огненные росчерки и невидимые узоры.
- Юла.
- Наши дети непременно должны быть рыжими, - девчонка нервно хихикнула. - Как ты. И чтобы веснушки по всему телу. И глаза, как у тебя. Мне очень нравятся.
- “Дети”?
Ты же не против, если твоих копий будет несколько?
Перевернувшись, я подмял Занозу под себя и встал на колени. Стащив рубашку, я отбросил ее в сторону, прямо на песок. В глазах девчонки читался такой восторг и желание касаться, что сердце чуть не выпрыгнуло из груди.
Кака она отзывчивая.
Мягкая.
За что мне только такое счастье?
- Я не против, если среди них будут и твои копии.
- Договорились, - шепнула Заноза и ласково улыбнулась.
Она подняла руки и обхватила меня за шею, притягивая ближе. Дрожащие ладони пробежали по напряженной спине, острые ноготки впились в кожу, заставляя меня гореть в лихорадке от предвкушения.
- Ты можешь не сдерживаться. - Смуглые щеки стали совсем темными от румянца. - Я смогу исцелиться...
Из горла вырвался непроизвольный стон.
Нет, она не может говорить это серьезно!
Юла замотала головой, и в уголках ее глаз заблестели слезы.
- Не хочу нежностей, - рваные вздохи вылетали в звездное небо, когда я прижался губами к ароматной нежной коже, - хочу твои клыки на моем горле. Хочу чувствовать, что все это не сон.
- О, это точно не сон, - пробормотал я, заставляя ее поднять руки и стягивая легкую рубашку через голову. Мне потребовалось всего три рывка, чтобы стащить с Занозы штаны, оставив ее в тонких трусиках. Сам я раздеваться не спешил.
Хоть Юла и бросалась громкими словами, но дрожала при этом, как лист на ветру, и упорно избегала моего взгляда. Не уверен, что вид стоящего члена - это то, что ее успокоит. Потерплю, не маленький.
Сжав пальцами острый подбородок, я заставил ее повернуть голову и мягко коснулся искусанных губ. Первый поцелуй получился робким, почти умоляющим. Девушка разжала зубы и пропустила мой язык в рот. От ее тихого стона у меня в голове взорвался целый ворох петард.
Нырнув свободной рукой под спину Занозы, я потянул ее на себя. Прижал к телу так крепко, что ее влага чувствовалась даже через ткань, а ноздри защекотал отчетливый аромат ее жажды. Она только тлела, еще не разгорелась в полную силу, и я знал, что когда девчонка начнет умолять о продолжении, я не смогу ей отказать и сделаю все, чего бы она не захотела. Покачивая в воздухе хрупкое тело, я чуть не рехнулся, когда стройные ноги обхватили меня за пояс, а Заноза подалась бедрами вперед, потираясь раскаленной сердцевиной о зажатый тканью член.
При этом она не позволяла мне отстраниться, а целовала снова и снова, жадно припадала к губам, воровала короткие, болезненные поцелуи, кусала и заглаживала укусы горячим языком. Она походила на измученного жаждой путника, что наконец добрался до свежего, прохладного источника.
Ее движения становились резче, быстрее, будто девушка торопилась, пытаясь отвоевать у мироздания каждый кусочек удовольствия. Выгнувшись дугой в моих руках, она закусила губу, сдерживая громкий стон, прижалась теснее, почти оплела меня руками и ногами, как дикий вьюн. По смуглому телу пробежала восхитительная дрожь.
А ведь я даже не прикоснулся к метке. Вообще ничего не сделал.
