– То же, что и у других женщин.
– Пожалуйста, уточните.
– Расческа, помада, пудреница, кошелек и телефон.
– Насколько я знаю, вы шли с репетиции?
– С читки, – поправила его Лионелла.
– Где был текст вашей роли?
– В сумочке.
– Тогда давайте уточним. – Митрошников стал загибать пальцы: – В вашей, как вы говорите, косметичке были: расческа, помада, пудреница, кошелек, телефон и пачка печатных листов с ролью. – Он поднял взгляд на Лионеллу: – И вы серьезно полагаете, что все это влезло бы в косметичку?
– Полагаю. – Сдержанно проговорила она и добавила: – Косметички бывают разными.
– Предположим. – Митрошников записал в протоколе несколько слов. – На протяжении какого времени вы оставались возле гроба одна?
– В гробу… – поправила его Лионелла.
– Ну хорошо – в гробу.
Венявский слегка закашлялся, и Лионелла коротко обронила:
– Недолго.
– А если точнее?
Краем глаза Лионелла заметила, как Венявский достал носовой платок и высморкался.
– Этого я не помню, – сказала она твердо.
– Тем не менее, находясь в одиночестве, вы успели выслушать разговор двух актрис.
– Моя клиентка этого не говорила! – вмешался Венявский.
– Говорила, говорила… – хитро улыбнулся следователь. – Не далее как два дня назад.
– Требую не вносить этого в протокол!
– Так что, Лионелла Павловна? – Митрошников снова посмотрел на нее. – Вносить или нет?
– Не вносить, – благоразумно подтвердила она.
– Ну что же! – Митрошников поставил подпись и развернул к ней протокол: – «Мною прочитано. С моих слов записано верно». Читайте и расписывайтесь!
Пока Лионелла читала протокол, Венявский предупредил:
– Сегодня же подам ходатайство о вызове на допрос свидетеля Строкова Платона Васильевича.
– Пожалуйста, подавайте. – Митрошников забрал подписанный протокол и швырнул его в папку.
Все трое внимательно следили за каждым его движением, ожидая последующих действий. Но за этим ничего не последовало.
Закончив с протоколом, Митрошников вопросительно взглянул на адвоката:
– Вопросы ко мне есть?
Венявский ответил:
– Нет.
– В таком случае не задерживаю.
* * *
Автомобиль тронулся с места, и Лев Ефимович приказал водителю:
– Езжайте в гостиницу!
Лионелла поспешно возразила:
– Мне нужно в театр!
– Не глупи. Тебе нельзя здесь оставаться. Это опасно.
– В одиннадцать часов начинается читка. Я могу опоздать.
– Ты слышала, что я тебе сказал? – спросил Лев Ефимович. – Сейчас едем в гостиницу, ты собираешь вещи, и мы возвращаемся в Москву.
– Я остаюсь здесь и еду в театр, – упрямо повторила она.
– Ну что ж… Надеюсь, ты понимаешь, какими будут последствия. – Прощаясь у театра, Лев Ефимович проинформировал Лионеллу: – Арнольд Юрьевич остается с тобой.
– Зачем? – поинтересовалась она.
– Я тебе объясню: чтобы контролировать ситуацию. Мы не знаем, как поведет себя следователь. Арнольд Юрьевич будет здесь, а я попробую повлиять на ситуацию из Москвы.
– Вряд ли это понадобится. Любому, кажется, ясно, что я приехала играть в спектакле, а не убивать актрису Кропоткину.
– Будь настороже и слушай Венявского. – Лев Ефимович поцеловал Лионеллу.
Она вышла из машины, поднялась по ступеням и скрылась в театральном подъезде.
Глава 10
Бельмо на глазу
У репетиционной комнаты Лионеллу встретила завтруппой Терехина:
– Вас хочет видеть Валентина Ивановна.
– Я тороплюсь на читку.
– Она уже началась.
– Тем более! – Лионелла собралась открыть дверь, но Терехина ее придержала:
– Вас ждет директор!
– Где ее кабинет?
– На первом этаже, через коридор, слева от служебного входа.
Лионелле хотелось настоять на своем, но она благоразумно уступила Терехиной. В последнее время ей и так доставалось. После смерти Кропоткиной Терехину прозвали «завтрупом», как будто в этом была ее вина.
Прежде чем войти в кабинет директрисы, Лионелла постучала в дверь и услышала:
– Минуточку!
Немного подождав, Лионелла все же вошла и застала Валентину Ивановну жующей.
Той это не понравилось:
– Я же попросила!
Но Лионелла решила не извиняться:
– Мне нужно на читку.
– Садитесь. – Валентина Ивановна проводила ее взглядом и предупредила: – Не туда! Проходите ближе ко мне. Нам предстоит непростой разговор, придется подписывать документы.
Лионелла прошла и села, куда ей указали.
– Слушаю вас.
– Передо мной стоит трудная задача, – начала директриса.
– К чему эта преамбула? Давайте по существу.
– Вы знаете, что для театра наступили трудные времена… Нас проверяют и, вероятно, накажут за несоблюдение правил техники безопасности. Лично мне грозит взыскание за халатность.
– Я это знаю. – Лионелла смотрела на директрису, пытаясь угадать ее намерения.
– Боюсь, что отныне нам не по карману приглашенные звезды.
– Какие следуют выводы?
– Администрация театра в моем лице намеревается расторгнуть ваш договор.
– Вот как?.. – спросила Лионелла, но тут же сообщила: – Я этого не планирую.
– Да кто же вас будет спрашивать? – усмехнулась Валентина Ивановна. – Сегодня же подпишем соглашение о расторжении договора.
– Вот уж нет.
– Что вы сказали? – Казалось, Валентина Ивановна не верила своим ушам.
– Я хочу сыграть эту роль и ничего не буду подписывать.
– Но я же вам объяснила. Неужели не ясно?
– Вам не по карману мой гонорар? Могу от него отказаться.
Валентина Ивановна обескураженно рухнула в свое кресло:
– Будете работать бесплатно?
– Если хотите.
– В таком случае раскрою вам карты. С вашим приездом в театре начались определенные сложности.
– Говорите яснее.
– Вас не приняла наша труппа. К вам плохо относятся. Все в один голос заявляют, что вы избалованная, высокомерная, острая на язык особа.
