«Смерть Великая, я её видел! Но где?»
— Ох братец, ты такой надоедливый! — Знакомый голос, раздавшийся за спиной, застигнул жнеца врасплох.
Последнее, что успел заметить Молох, прежде чем окружающий мир померк, — мазнувшие по его лицу ядовито-синие дреды.
Глава 5
Судя по тому, как густо сеть голубых жилок покрывала лицо ведьмы, лет ей было не меньше тысячи, и этот преклонный возраст бросался в глаза: в местной иерархии женщина занимала не самую высокую ступень, и её способности оставляли желать лучшего. Возможно, мне следовало обратиться за советом к колдуньям из круга старейшин, но, подозреваю, за такую дерзость они бы дружно плюнули мне в лицо. Ни одна талантливая ведьма не согласится торговать магией, сочтя это унизительным. Всё, что ей требуется, она получает от заботливых хранительниц Грозовой башни.
Какое бы низкое социальное положение ни занимала колдунья, к которой я обратился за помощью, она, как и прочие, чувствовала себя оскорблённой необходимостью оказывать кому-то услуги, а потому нашла способ выразить мне презрение, назначив встречу не где-нибудь, а на берегу Смрадного болота. Таким образом она словно говорила: «Я тебя не уважаю», — как раз в духе своей высокомерной расы.
Узнав о моей проблеме, ведьма расхохоталась. На её лице не было морщин, но кожа напоминала карту извилистых рек. Голубые вены дробили внешность, подобно царапинам на старинном портрете.
Ведьма веселилась, сидя на берегу бурлящего, пахнущего серой болота. То в одном, то в другом его месте на поверхность поднимались пузырьки газа и лопались, источая зловоние. Чёрный ноготь рисовал круги на воде, в которой водились столь жуткие твари, что я, демон, не рискнул бы опустить туда руку. Густую тину вдоль берега разрезал чешуйчатый хвост.
— Что можно сделать? — спросил я.
Колдунья захохотала злораднее, и мне захотелось сжать её горло, обрывая омерзительный, разносящийся по болотам смех. Я жалел, что пришёл сюда, но мне необходим был совет. Я устал биться головой о стену в поисках решения, которого, возможно, не существовало. Думать об этом было невыносимо. Стоило вспомнить предсказание пифии, и меня захлёстывала волна сильнейшей, ослепляющей ярости.
А ведьмы… Ведьмы лучше других разбирались в человеческих душах и умели просчитывать события наперёд.
— Не понимаю, почему нельзя поступить так, как веками поступали все демоны до тебя? — отсмеявшись, заключила мерзавка.
— Зеркало судеб…
— Да-да, — перебила ведьма. — Значит, надо создать условия чудовищные настолько, что контракт станет для твоей пары единственным выходом. Смотри.
Я склонился над болотной мутью и замер в ожидании то ли чуда, то ли неминуемой катастрофы, когда подтвердятся худшие из моих опасений. Палец, выводивший круги на воде, застыл, но рябь от него продолжала бежать по грязной поверхности. Быстрее и быстрее. То, что я увидел позже, заставило меня отшатнуться в ужасе.
— Это… отвратительно, — прошептал я, пытаясь побороть тошноту. — Просто безумие. Она меня возненавидит.
— Если узнает, но можно поступить хитро, — ведьма опять улыбалась. На мой взгляд, она улыбалась слишком часто. Её мимика раздражала, но, во всяком случае, не так сильно, как недавний, похожий на кашель смех. Если бы она начала хохотать и сейчас, после того как показала эту зверскую сцену, клянусь, я убил бы её, не задумываясь.
— К чему такая жестокость? Мне кажется, это слишком. Неужели нельзя обойтись без, — я брезгливо взмахнул рукой, не в силах подобрать достаточно крепкое слово, чтобы выразить отношение к увиденному, — без всего этого?
— Вспомни, что сказало Зеркало. Ничто другое не будет достаточным. Если хочешь обмануть судьбу, действовать надо наверняка.
— Но…
Я не знал, что возразить, поэтому растерянно замолчал, сражаясь с головной болью. Сначала оглушающий приговор пифии, теперь это… Никогда я не был в таком смятении. Немыслимая дикость, на которую меня толкала ведьма, вызывала внутренний протест, но отчаяние вынуждало хвататься за любую возможность, лишь бы избежать самой страшной для демона трагедии. Причинять боль любимым невыносимо, но и жить без них ужасно. Хаос сокруши, я чувствовал, что ещё чуть-чуть — и сойду с ума. Я просто не мог больше об этом думать, бесконечно прокручивать в мыслях вероятные последствия то одного, то другого своего решения.
— Если она узнает, что я в этом замешан, то никогда меня не простит.
— Сделай так, чтобы этого не случилось.
От вереницы образов, отражённых в болотной жиже, от тяжёлых испарений и булькающих на поверхности пузырьков газа меня замутило. Над водой стелился ядовитый туман. Сквозь него на противоположном берегу темнели хилые деревца, такие же сухие и скрюченные, как рука ведьмы, требующей плату за совет. Услуга за услугу.
Я опустился на колени и покорно подставил шею, сначала ощутив влажное прикосновение губ, а затем и боль от вонзающихся зубов. Если самое ценное в человеке — душа, то в демоне — кровь.
* * *
В себя Молох приходил медленно. Судя по положению солнца, он не менее трех часов провёл без сознания. Песок облепил его, словно бинты — мумию. Смешался со слюной и вязкой массой размазался по лицу. Кожа головы зудела. Волосы стояли торчком, а в приоткрытый рот, по ощущениям, набилась половина пустыни.
То, что спятивший жнец оставил Молоха в живых, удивляло, вызывало странное умиление. Сложно было ожидать от Росса большего проявления братской привязанности, и мужчина ощутил себя почти тронутым. Пошатываясь от тупой боли в затылке, Молох встал. Небо над пустыней стремительно темнело. Сколько драгоценного времени он потерял из-за своей рассеянности, заставившей его пропустить удар?! Пока разум Молоха отдыхал, маньяк отправился дальше, оставляя за собой след из трупов. Где жнец сейчас? В какой стране и в каком столетие? Сколько новых неприкаянных душ успело появиться за эти долгие три часа?
Молох выудил из песка очки и с удивлением обнаружил, что его рубашка расстёгнута. Половина пуговиц отсутствовала, словно кто-то с силой рванул на нём ткань. Кожу на груди неприятно стягивало. Мужчина наклонил голову, дрожащими пальцами ощупывая свежие раны. Перед уходом безумный братец оставил на его теле послание. Зубы заскрежетали от злости. Руки стиснулись в кулаки. Кровавыми штрихами порезов на груди Молоха было выведено корявое, но хорошо читаемое слово: «Зануда».
Глава 6.1
Четыре часа Ева вбивала координаты и соединяла точки, строя в SCAD каркас многоквартирного дома. И теперь, проведя последнюю линию, нажав кнопку расчёта и просматривая результаты, с досадой поняла, что полвечера потратила впустую. В вычислениях закралась ошибка, но будь Ева проклята, если найдёт, какую из трёхсот пятидесяти пяти координат внесла неверно. Легче открыть новый файл и всё перечертить. Ещё четыре убитых часа.
Выругавшись, Ева рассерженно шлёпнула компьютерной мышкой по коврику и откинулась на спинку стула.
