Вид у Раххан был виновато-воинственный. С таким видом она смотрела на меня после наших детских драк, исполненная уверенности в собственной правоте, однако готовая признать, что переборщила. Полагаю, поняла, что план незаметно прокрасться к Эссе, провалился, когда в тишине пустого дома загудел лифт, и устыдилась.
«Уж не извиниться ли ты пришла?»
Раххан и извинения — не смешите!
— Чем ты здесь занималась? — спросила сестра, с сомнением глядя через стол на осколки.
Я поднялась с колен, открыла дверцу кухонного шкафчика и высыпала содержимое совка в мусорное ведро.
— Повторяла твой трюк с синим шаром, но несколько иначе.
Случившееся в «похороненном городе» мы не обсудили, как не обсудили и множество других важных вещей: орхидею в коробке, ожог, чудесным образом пропавший с лица, невидимую сущность в лесу, которая, возможно, Заур, а быть может, и нет.
Раххан потёрла лоб:
— Надо поговорить.
Что ж, вот оно и пришло — время для обсуждений.
Эсса ждала рядом с лифтом. Створки пытались закрыться, но разъезжались, натыкаясь на её ногу, поставленную на входе. Заметив меня, девушка вошла в кабину, бледная в свете мерцающей лампы. И как вы думаете, куда мы отправились?
Сегодня храмовый бык служил вешалкой. Эсса вернула ключи под алтарь. Надела ремешок сумки на золотой рог и замерла на скамейке воплощением чопорности. Поколебавшись, Раххан зажгла ещё одну лампу. Этой ночью дом принадлежал нам (по крайней мере, его половина), и можно было не таиться.
Назревал разговор. С приготовлениями было покончено — свет горел, рюкзак закрывал морду быка, ключи лежали в тайнике, и каждая из нас застыла на своём месте: Эсса — на скамейке, Раххан — у двери, я — в неуютном свободном пространстве между ними. Решив, что дощатый пол, скрипящий при малейшем движении, так себе точка опоры, я тоже опустилась на лавку. Раххан, единственная оставшаяся на ногах, напоминала пастыря перед прихожанами. Обороняясь от наших взглядов, она скрестила руки на груди.
Кто-то должен был нарушить тишину, но точно не я, знавшая меньше других. Новоиспечённые подруги незаметно, как им казалось, обменивались взглядами, даже бровями двигали, предоставляя друг другу право начать разговор. Устав наблюдать этот балаган, я сказала:
— Хотите спросить, что мне известно?
Конечно, они хотели! Так или иначе, требовалось обсудить, что делать дальше, и они боялись случайно выдать детали, не предназначенные для моих ушей. Девушки напряглись, ожидая, когда я продолжу.
— Она хочет, чтобы мы отвели женщин в лес.
Эта идея вспышкой пронеслась в голове, когда я рассматривала изрубленные надписи на стволах деревьев. Мысль, дополненная красочным видением: вереница фигур тянется через распахнутые ворота в стене.
— Что ещё тебе показали? — осторожно спросила Раххан.
— Ничего, — ответила я и вдруг отчётливо поняла: открыв запретную дверь, мы запустили цепочку событий с непредсказуемыми последствиями. Что-то грядёт. Что-то масштабное.
— В любом случае, — прошептала я, пытаясь себя успокоить, — у нас ничего не получится.
«Я надеюсь».
— Это почему? — взвилась Раххан.
— Многие не готовы.
— Но лес зовёт их так же, как нас!
— Магграх права, — сказала Эсса, смяв юбку на коленях. — Им с детства внушали страх перед Заур…
— Это не Заур! — возразила Раххан, меря шагами комнату.
— Не важно. Всю жизнь им говорили, что женщины подвержены злу, а зло обитает за стеной. Там, куда ты собираешься их позвать.
— Можно попробовать, — сказала сестра менее уверенно.
— И кто-нибудь из них сдаст нас стражам Сераписа, — отрезала Эсса. — Нет, действовать открыто нельзя. Надо быть осторожными. Ты хоть представляешь, как мы рискуем? Одно слово не в те уши — и нас забьют камнями, как ту монахиню.
Я похолодела. Во что мы ввязались? Я помнила свои ощущения в лесу — охвативший меня экстаз. Хотела — жаждала! — вернуться за стену, но боялась, что это ловушка Заур. Ловушка, в которую мы приведём остальных. Или ещё хуже — погибнем, пытаясь осуществить задуманное. О Всесильный! Да я сама была не готова к переменам, как те женщины, которых упоминала Эсса! Собственными глазами видела мерцающий синий шар, плывущий по воздуху, кружку, зависшую в трёх сантиметрах от пола, деревья со счёсанной корой, но продолжала сомневаться. А вдруг, обретая эти загадочные способности, мы меняемся? Что если зло так и проникает в душу? Может ли быть, что эйфория, испытанная в лесу, — попытка заморочить голову? Почему Эсса и Раххан не волнуются, слепо идут на поводу у непонятной сущности, которую никто в глаза не видел? — Что же мы будем делать? — спросила сестра. Опустилась на лавку, но снова вскочила и заметалась по храму.
Эсса задумчиво коснулась подбородка:
— Для начала надо понять, кому можно доверять, а кто побежит докладывать о наших планах в полицию.
— Как ты это узнаешь? — не выдержала я.
«Что мы творим? Жили бы себе спокойно…»
— Их надо подготовить. Женщин, я имею в виду. Сблизиться с ними, подружиться, понять, что каждая из себя представляет. Аккуратно подвести к нужной идее.
Раххан хмыкнула:
— Подружиться с каждой женщиной в Ахароне? Ты себя слышишь? Будем подходить к ним на улице и приглашать к себе выпить чаю?
— Предлагай ты, — зашипела Эсса.
— А что если мы ошибёмся? — задала я главный вопрос. — Ошибёмся в человеке? Решим, что вот эта женщина готова услышать правду, — «Какую правду? Мы сами то знаем эту правду?» — откроем ей наши планы, а она… — Горло сжало спазмом. — Такое тоже возможно. Ты же не залезешь в голову к каждой.
«Я не хочу умирать!»
Девушки нахмурились. Эсса комкала платье. Раххан стучала пальцами по алтарю.
«Мы задумали самоубийство!»
Я могла бы отойти в сторону. Заявить, что не участвую в этом безумии. Часть моей души отчаянно желала так сделать, но другая — всё ещё была в лесу, окутанная запахами земли и листьев, обласканная мягкой травой. Закрывая глаза, я слышала шелест, и в голове возникала картинка: луна за кружевом веток, ветер играет в кронах. Как бы я хотела знать названия этих деревьев! У меня было ощущение, словно я влюбилась, но имени возлюбленного не спросила.
Голос Эссы вернул меня из фантазий в реальность.
— А если организовать женский кружок? — сказала она. — Чтобы собрать всех вместе.
— Кружок? — Раххан скептически изогнула бровь. — Кому это интересно?
— Что ты понимаешь? Женщины будут приходить ради общения. Чтобы занять свободное время. В Ахароне же скука смертная! Например, ты — чем себе развлекаешь? Купаешься в собственном яде?
