Код не изменился, и входную дверь я открыла самостоятельно. Поднимаясь на лифте, я разрывалась между желанием увидеть сестру и отложить разговор до родов. Живот, пусть и хорошо замаскированный платьем, казался огромным, неуместным и стыдным. Я ощущала себя не замужней женщиной, а гулящей девчонкой, боящейся наказания.
Светящиеся цифры на табло замерли. Я вышла в коридор и остановилась напротив спальни Раххан. На третьем всегда было сумрачно. Лампочка над головой моргала, готовясь погаснуть. Свет вспыхивал и пропадал. Я собралась постучать в дверь, но услышала голоса и опустила руку, занесённую для удара. Спустя десятилетия я всё ещё вспоминала этот момент и сокрушалась, что не ушла сразу. Мне следовало вернуться к лифту или постучать в дверь, прервав чужой разговор, однако неизвестная сила — любопытство? злой рок? — заставила прижаться ухом к деревянному полотну, затаившись. Скрип кресла-качалки заглушал другие звуки, и слов было не разобрать, но затем полозья в последний раз с протяжным шорохом проехались по паркету и остановились. Я услышала голос Эссы.
Ноги, и без того отёкшие, налились тяжестью. Рука, лежавшая на двери, задрожала.
«О чём они говорят? Они же не серьёзно?.. Может, я неправильно поняла?»
В животе кольнуло, и я инстинктивно накрыла его ладонью.
«Не может быть! Это… это безумие!»
В ужасе я отшатнулась от двери. Сердце колотилось. Воздуха не хватало. Я словно взбежала на сороковой этаж без единой остановки.
«Они же… они же не…»
Защищая руками живот, я пятилась к лифту, пока не ощутила спиной холод металлических створок.
«О Всесильный… Вот, что они от меня скрывали…»
И скрывали не зря!
Лампа под потолком моргнула в очередной раз и погасла окончательно, погрузив коридор во мрак. Я дышала шумно, со свистом, и в тишине пустого дома этот звук — звук моего дыхания — казался оглушительным.
«Эсса сошла с ума. Они все спятили!»
Я давила всхлипы, не в силах отвести глаз от полосы света под закрытой дверью.
«Их надо остановить!»
В темноте рядом с лифтом зловеще горела красная кнопка вызова, и я бросилась к ней. Нажимала и нажимала. Проклятая кабина успела опуститься на первый и теперь поднималась громко и медленно.
«Это была Заур. Там, в лесу. Это всё-таки была она».
Едва створки лифта начали разъезжаться, я протиснулась в щель и сползла по стене на пол, задыхаясь.
«А ведь я была с ними. Я им помогала».
Надо было успокоиться. Взять себя в руки. Найти способ исправить свою чудовищную ошибку.
«Может, в их души и правда проникло зло?»
Я собиралась вернуться домой, запереться среди знакомых вещей, этой успокаивающей обыденности, и подумать, что делать дальше. Но, словно повинуясь мышечной памяти, палец нажал на другую кнопку — вместо того, чтобы ехать вниз, лифт начал подниматься, и я поняла, куда хочу попасть.
Сегодня золотой бык у входа в домашний храм смотрел особенно угрожающе. Путаясь в юбке, я бежала к алтарю. С трудом его отодвинула. Доски, закрывающие тайник, отчётливо бросались в глаза. Щели между ними были на полсантиметра шире.
«Я не позволю им это сделать!»
Низ живота тянуло. Неуклюже опустившись на колени, я подняла доски и отложила в сторону. Опустила руку в тёмное углубление. Нащупала холодный металл. Ключи зазвенели. Я перебирала их, пока не отыскала тонкую прямоугольную пластину. Поднесла карту к глазам. Ухватила за оба конца дрожащими пальцами и со вздохом переломила.
Я держала в руках половинки электронного ключа, в полной мере осознавая, что другого такого Эссе и Раххан не достать. Я нашла способ помешать их планам. Путь в лес был закрыт. Эта мысль наполнила меня и ужасом, и облегчением.
«Я всё сделала правильно», — подумала я и повторила это вслух — один раз, второй, третий — и под конец разрыдалась, не веря самой себе, не в силах заглушить внутренний голос, вопящий о страшной, непоправимой ошибке.
В воздухе почудился запах листьев, омытых дождём. В гудении лифтовых тросов — завывание ветра, качавшего кроны.
Я сложила половинки ключа вместе и вдруг страстно, отчаянно захотела, чтобы он снова стал целым.
Глава 24
Половинки пластикового ключа я оставила в тайнике под алтарём. Створки лифта разъехались, и в кабине я увидела Калуха, стоявшего лицом к зеркалу. Наши взгляды встретились в отражении.
Откуда он здесь? Отец запрещал посторонним разгуливать по этажам. В нерешительности я топталась на пороге. Жрец обернулся и вскинул бровь — седовласый мужчина с ямкой на подбородке и глубокими носогубными складками. Этот треугольник морщин вокруг рта — первое, что привлекало внимание. Остальное рассмотреть я не успевала — опускала взгляд, как и полагалось приличной девушке.
Двери начали закрываться, но Калух нажал на кнопку, и створки снова приветливо распахнулись перед моим лицом. Запереться наедине с мужчиной в замкнутом пространстве лифтовой шахты было не лучшей идеей. В Ахароне такое не одобрялось. Но передо мной был не просто незнакомец, а жрец — честный и набожный человек, вхожий в семейный круг. Отказаться ехать вместе — проявить неуважение. Взволнованная, я жаждала как можно скорее покинуть место преступления и вернуться домой. И меньше всего мне хотелось оскорбить отцовского друга необоснованными подозрениями, поэтому, поколебавшись, я вошла в кабину.
Под мышкой Калух держал книгу. Роскошная кожаная обложка бросалась в глаза, и я старалась не пялиться. Не показывать интереса к запрещённым вещам — инстинкт, вбитый в подкорку.
— Богатая у твоего отца библиотека, — сказал жрец, видимо, заметив мой взгляд.
Я мысленно отругала себя за неосторожность. Лифт зашумел и тронулся. И всё-таки стоило придумать повод остаться на этаже, потом незаметно спуститься по лестнице или подождать минут десять и отправиться вниз следующим рейсом.
Чудовищная неловкость заставляла нервничать. Низко опустив голову, я смотрела в пол и жалела, что не могу завешаться волосами: те были собраны в высокую причёску. Взгляд, как назло, нет-нет да и соскальзывал к корешку книги, зажатой между рукой и туловищем. Стоило ослабить контроль, и это получалось совершенно случайно. Когда в очередной раз я поймала себя за этим опасным занятием и украдкой посмотрела на Калуха проверить, не заметил ли тот моего любопытства, наши взгляды встретились. От неожиданности я ахнула и задела локтем кнопку на панели. Лифт дёрнулся и остановился. Свет заморгал.
— Запретный плод сладок и всегда интересует молодых девиц, — сказал жрец.
Он повертел книгу в руках и протянул мне, забавляясь моим испугом. Отшатнувшись, я вжалась в стену, словно на меня наставили нож. Свет падал на кожаную обложку с золотым тиснением. В этом маленьком помещении предложенная мне книга была самым опасным предметом. Так соблазняют вора дорогим ожерельем, чтобы, когда он поддастся искушению, отрубить ему кисть.
