Онлайн книга «Лес за стеной»
— Я её не видела, — сказала Раххан, когда я решила, что сестра не ответит. — Она приказала тебе достать это? — я кивнула на сумку. Раххан покачала головой: — Нет. Ты не понимаешь. Я и правда не понимала, но больше не приставала к сестре с расспросами: та рассказывала ровно столько, сколько считала нужным, и сейчас не была настроена на беседу. Мы шли и шли, слишком погружённые в мысли, чтобы быть осторожными. Раххан прижимала к себе сумку бережно, даже благоговейно, словно несла младенца. Хотелось развернуть ткань и снова взглянуть на чудо, но просить об этом казалось неправильным. «Отец нас убьёт». Я представила, как забираюсь в машину: открываю дверцу отцовского пикапа и опускаюсь на скользкое кожаное сидение. Стискиваю руль влажными пальцами. Давлю на педаль. Колёса начинают вращаться, и горящая полоса заката над пустынной трассой — единственной, ведущей из города, — приближается, а красные башни, суровые статуи, бликующие свечки из стекла и бетона отражаются в зеркале заднего вида, маленькие, далёкие. Меня бы задержали на первом же пропускном пункте. Да и водить автомобиль я не умела. Садиться за руль — преступление. В Ахароне для женщин преступление почти всё. Мы обогнули трёхэтажный храм с крыльцом в виде бычьей головы. Я посмотрела на алеющее небо — и тут в тишине выстрелом раздалось: — Стоять! Я споткнулась. Раххан судорожно прижала к себе сумку. На другой стороне дороги под мерцающим фонарём стояли двое в красной форме блюстителей нравов. Патруль. — Бежим! — крикнула сестра и толкнула меня в плечо, избавляя от оцепенения. Туфли загрохотали по асфальту. Взорвали тишину безлюдных улиц. Поворот. Ещё один. Храм. Залитый бетоном пруд. Аллея Статуй с жуткими зрячими глазами. «Если отец узнает…» — меня затошнило. Оглянулась: стражи Сераписа бежали быстро, расстояние между нами стремительно сокращалось. — Стоять! Именем Быка приказываю остановиться! Нас догонят! Догонят! Догонят! Жилые дома. Площадь с ненавистным столбом. Спина Раххан. Каштановые волосы, поймавшие последний луч солнца. Сестра скинула туфли и неслась босиком, оставляя на асфальте кровавые пятна. Я последовала её примеру и тоже избавилась от обуви. Иначе было не оторваться. Если нас схватят, то что сделают? А вдруг потащат на площадь, бросят на колени и побьют палками в назидание остальным? Быстрее, Раххан, быстрее! Что же ты натворила?! Если попадёмся, если опозорим семью… — К рынку! — крикнула сестра через плечо. Я почти её догнала. — Стойте, иначе будет хуже! Да куда уж хуже? Отец наверняка об этом узнает… Я разрыдалась. Все будут показывать на нас пальцами, обсуждать случившееся. Ни одна семья не пожелает с нами породниться. Мы станем изгоями. Я никогда — никогда! — не выйду замуж. Я только что поставила на своей жизни крест! Раххан споткнулась о бордюр и едва не упала. Схватилась за меня, пытаясь удержать равновесие. Зашипела в лицо: — Пару метров — и влево. Мы сделали, как она сказала, и снова оказались между торговыми рядами. Бежали, не обращая внимания на мусор и вонь. Это была граница между благополучной частью города и трущобами, современными технологичными зданиями и нагромождением лачуг без электричества и воды. Если Раххан надеялась, что сюда, в этот лабиринт убожества, за нами не сунутся, то ошиблась. За спиной слышался нарастающий топот. — Они не должны увидеть нас с этим! — крикнула сестра, задыхаясь. — Так брось! — я посмотрела на сумку. Раххан упрямо поджала губы. В сердце кололо от сумасшедшего бега. Ноги не чувствовались. Мы обогнули неустойчивую конструкцию из фанеры, как сбоку кто-то налетел на нас и толкнул в темноту — незаметную щель между домами. — Тихо, — раздался голос, который я меньше всего ожидала услышать. — Отступите в тень и присядьте. Ни звука! Альб вышел из укрытия. Мы забились в угол, опустились на корточки и, дрожа, прижались друг к другу. Топот оборвался. — Ты видел их? — Кого? — Девчонок. Нарушили комендантский час. Пауза в два удара сердца. — Видел. Ногти Раххан впились мне в предплечье. Я повернула голову. Альб стоял в конце коридора, образованного кирпичными стенами. На его профиль падал свет из единственного горящего окна. — Куда они побежали? Почему не остановил? Брат сплюнул под ноги: — Потому что вам, жирдяям, полезна физическая нагрузка. Сегодня не моя смена, и я не обязан делать вашу работу. — Говнюк. Всегда им был. Завтра же расскажу Гилену о… — А я расскажу о том, что вы… — голос Альба опустился до шёпота. Мимо протопали двое. Красными тенями мазнули в полосе света. Грузный поправлял сползающие штаны, низкий и квадратный задел брата плечом. Альб вспыхнул. Обернулся, стиснув кулаки, но, видимо, вспомнил о нас и решил не рисковать. — Уроды! — бросил вдогонку. Он смотрел им вслед, уперев руки в бока, и ответные «любезности» таяли в воздухе, словно сахар — в чае. Затем сгорбился, точно сдулся, и ступил во мрак нашего убежища — свет заслонила надвигающаяся тень. Она росла, приближаясь, — чёрная фигура без лица — пока не заполнила всё пространство и не нависла над нами карой божьей. Нас с сестрой, сцепленных в клубок страха, вздёрнуло на ноги. Я ощутила рядом движение воздуха и услышала звук, похожий на шлепок плети. Раххан вскрикнула, скорее, удивлённо, чем болезненно. Я успела морально подготовиться, когда уже моя голова описала дугу, а щека загорелась. — Дуры! — раздалось сквозь звон в ушах. Щёлкнула зажигалка. Брат нервно закурил. Рядом в темноте сердито сопела Раххан, но, слава Быку, молчала. — А-алль, ну А-алль, прости, — протянула я заискивающе. Снова я лепетала этим ласковым детским голоском, снова примеряла образ маленькой девочки — образ, который ненавидела, но в который пряталась, словно в домик, потому что знала: угрюмой, сверкающей глазами сестре всегда доставалось больше. Пусть я тоже получала свою порцию наказания. — О чём вы, Заур и бесы, думали?! Хотели оказаться на площади у позорного столба?! — прошипел брат, взъерошив короткий ёжик волос. Затянулся. — Я не желаю, чтобы мою семью полоскали на каждом углу. Чтобы за спиной обсуждали, как моих сестёр били палками, словно блудниц. — Аль, мы не… мы просто… — Я искал вас по всему городу! |