Я уже и сама не понимала, почему так важно было сохранять происходящее в тайне. За себя я боялась или за Кроу, к которому успела хоть и немного, но привязаться? Может, и правда попросить защиты у Дрэйвена? Но, поступи я так, демон грозился превратиться в ужасного зверя, с которым не справится ни один дракон, и взять меня силой.
Я бросила косой взгляд через плечо, прикидывая, способен ли идущий за мной брюнет отрастить шерсть и гигантские когти. Какое такое чудовище не в силах одолеть даже крылатый огнедышащий ящер?
Кроу уныло пинал траву. Рубашка валялась где-то в кустах, чёрная, а потому невидимая в темноте. Джинсы по-прежнему были расстёгнуты, но хотя бы опавшая «гордость» не смущала взгляд, заправленная в бельё.
«Эйфория, — подумала я, чертыхнувшись. — Как будто каждый оргазм должен заканчиваться ощущением полёта и пением херувимов».
— Я знаю, в чём дело, — сказал Кроу, наблюдая, как я утрамбовываю ветки и листья для своей будущей лежанки. Даже о помощи просить не хотелось. Эйфорию ему подавай! — Проклятие не снято. Я всё ещё испытываю голод.
— Я тоже хочу есть, — буркнула я, вспоминая зайца, зажаренного для меня Дрэйвеном.
— Опытные демоны говорят, что после близости с избранницей ты ощущаешь эйфорию, ибо многовековой голод утолён. Но ведь наша близость была неполноценной.
Я резко развернулась, сощурив глаза:
— На что ты намекаешь?
— Пришло время познать друг друга по-настоящему, разделить…
— Знаешь, — почесала я нос, — ты прости, но не сегодня. У меня это… голова болит.
Надеяться на то, что настолько настырный тип уйдёт после первой же просьбы, было глупо. Швырнув в меня одеялом, Кроу уселся на траву в метре от моей головы. Я тем временем пыталась превратить собственную руку в подушку, но не преуспевала в этом нелёгком занятии. Слишком жёстко, слишком низко, неудобно.
— Ты когда-нибудь была в аду? — спросил Кроу, и я закашлялась.
— Ты, наверное, удивишься, но нет.
— Хочешь расскажу, как там всё устроено?
— Я пытаюсь уснуть вообще-то.
— Представь себе окружённую скалами пустошь…
— Я же сказала, что хочу спать.
— … покрытую густым туманом...
— Сплю и не слушаю.
— ...в котором ничего, ничего не видно. А среди этого тумана…
— Ты не понимаешь человеческую речь, да?
— … разбросаны демонические дома. Наш замок трёхэтажный. Тебе, любимая, понравится. Я украсил комнаты разными земными безделушками. Купил в маленьком дворце на твоей улице.
— Дворце?
Не было на моей улице дворцов.
— Да. Во дворце. С колоколом и золотыми куполами. Колокол начал звонить. Мне стало интересно, и я зашёл.
Я подавилась воздухом и приподняла голову со своей импровизированной подушки.
— Зашёл?
— Женщина в чёрном продавала свечи и картины. Картины ещё так странно назывались. Я купил несколько и расставил в гостинной, чтобы ты меньше скучала по родному миру. Вы, смертные, очень талантливы.
Сонливость как ветром сдуло. Я села рядом с демоном, одновременно растроганная и позабавленная.
— И тебя… ну... не поразило молнией?
— Почему меня должно было поразить молнией? — удивился Кроу.
Я пожала плечами:
— Неважно.
В конечном счёте демон оказался неплохим собеседником, и часа два, пока дракон спал, мы проговорили, а потом я незаметно задремала на его плече, закутанная в одеяло. И снилась мне пустошь, покрытая густым туманом, дома, разбросанные между метеоритными кратерами, — каждый под защитой невидимого магического купола. Словно своими глазами видела Огненную ночь из рассказов демона. Пылающие камни, что градом сыпались с неба и уничтожали всё живое.
В таком месте жить не хотелось, даже если к инфернальному браку и вынужденному заточению прилагались бессмертие и вечная молодость. Провести годы, запертой в четырёх стенах, не иметь возможности выйти во двор и подышать воздухом, увидеться с близкими и друзьями — перспектива пугающая. Никакие бонусы демонического замужества этого не стоили.
А ещё, оказывается, человеческие женщины нередко сталкивались с проблемой деторождения. У демониц трудностей не возникало, а вот людям не повезло. Зачать получалось далеко не с первого раза, и не всегда беременность заканчивалась удачно. Семьи с более чем одним ребёнком можно было пересчитать по пальцам. А я хотела дочку и сына.
Последние шесть лет Антон говорил, что не готов к отцовству, что до тридцати пяти мы успеем обзавестись малышами. Я устала убеждать и настаивать. Время было, только ведь здоровье с каждым годом не улучшалось.
Разбудил меня восхитительный аромат жареного мяса. Пока я спала, Дрэйв успел поохотиться и уже заканчивал готовить завтрак. С румяной тушки, нанизанной на палку, аппетитно капало жиром в огонь, отчего на землю летели искры.
Дракон поворачивал зайца над костром и был одет с иголочки, словно и не провёл три ночи в лесу. А по мне, похоже, опять кто-то ползал. Как же хотелось помыться! Душу готова была продать за возможность принять ванну и сходить в нормальный туалет.
— С пробуждением, любимая, — сказал демон и протянул руку, и я уже собиралась принять сей любезный жест, однако вспомнила про «эйфорию», и обида вновь захлестнула. Стиснув зубы, я демонстративно отвернулась. Поднимаясь, опёрлась ладонью о землю — и вскрикнула: не заметила острую ветку, торчащую из травы.
— Чёрт!
Между пальцами побежали ручейки крови.
— Чёрт-чёрт-чёрт!
Только этого не хватало!
Рану жгло. Я смотрела на красную, словно затянутую в перчатку ладонь и пыталась придумать, чем остановить кровотечение.
— Любимая, — засуетился демон. Алые глаза подозрительно блеснули. — Вот возьми, вытрись, — и с хищным прищуром он протянул мне кипу листов, скрепленных в уголке степлером.
— Что это? — недоверчиво взглянула я на бумаги, заполненные непонятными письменами. — А обычной салфетки нет?
— Стыдно быть такой привередливой, — ответил демон. — Давай подпис… кхе-кхе… то есть вытирай кровь.
Глава двадцать вторая
В которой мигрирующие брови Дрэйвена предвещают апокалипсис
— Не смей! — прорычал дракон с другого конца поляны, заметив, обо что я собираюсь вытереть окровавленную ладонь.
Несколько метров, что нас разделяли, Дрэйвен преодолел за секунду. Выдернул кипу листов из моей руки и с яростью разорвал. Бумажные хлопья осыпались на траву.
— Совсем с ума сош-ш-шёл?! — накинулся он на демона. Схватил за грудки и затряс с такой силой, что темноволосая голова мотнулась из стороны в сторону.
