Эсса опустила голову, пряча слёзы:
— Значит, ты всё решила?
— Да, я хочу забыть эту боль. Дать себе шанс стать счастливой.
Маир не понимала, о чём они говорят, но плечи матери затряслись, и сделалось жутко.
Ночное безмолвие прорезал волчий вой. Прозвучал гораздо громче, чем когда Маир была на своей поляне. Хищники бродили поблизости, скрытые туманной завесой.
— Ты помнишь: нельзя умирать в Верхнем мире, — сказала Эсса, вытирая глаза.
«Умирать?»
Сердце сжалось от дурного предчувствия. Пальцы заскребли по древесной коре — девочка чуть себя не выдала.
— Я попрошу дракона отнести меня в Нижний.
* * *
Серповидное болото называлось так из-за своей изогнутой формы. Оно было огромным, и Маир бежала по его берегу, задыхаясь от слёз. Первая Тёмная хотела их бросить. Её привязанность к Маир не была достаточно сильной, чтобы перевесить скорбь о погибшей дочери. Даже собственная мать Маир любила Диану больше. Всей своей маленькой детской душой она ненавидела эту незнакомую мёртвую девчонку, укравшую у неё любовь близких. Почему призраку доставалось больше тепла, чем ей, живой и так жаждущей внимания?
Никакая она не взрослая в свои шесть лет. Никакая не самостоятельная. Темнота пугает её, и заклинания не способны растопить внутренний холод.
Камень, прилетевший неизвестно откуда, ударил Маир в плечо, и юная ведьма рухнула на землю, оцарапав руки о сухие ветки в траве. Зажав ладонью пострадавшее место, девочка попыталась подняться, но новый снаряд сбил её с ног. По бедру потекла кровь.
Что происходит? Кто-то бросается в неё камнями?
— Так тебе и надо, зло болотное, — раздался звонкий детский голос.
Что-то тяжёлое пролетело в сантиметре от головы. Впервые в жизни Маир по-настоящему испугалась.
— Кто ты? — пискнула она. — Почему ты швыряешься в меня камнями?
— Потому что хочу тебя убить. Я знаю: ты ещё мелкая и ничего мне не сделаешь. Убью тебя, пока ты не научилась творить всякие мерзости.
Маир задрожала. На возвышении, за деревьями, стоял ребёнок примерно одного с ней возраста. Детей в Болотах было немного, сверстниц Маир знала всех, с некоторыми даже общалась. Но эта незнакомка не походила ни на кого из её сестёр. У неё были короткие волосы и странная одежда.
Камень упал у ног, не долетев до ведьмы полметра. Маир так растерялась, что не смогла вспомнить ни единого заклинания.
— Умри! Умри! — кричала незнакомка.
Маир попятилась и, споткнувшись о корягу, плюхнулась в воду. Попыталась подняться, но вязкая топь у берега не пустила, потянула вниз.
— Умри! Умри! — звонко разносилось по лесу, и девочку захлестнула паника: в голове было пугающе пусто.
Зловонная жижа засосала по плечи. Если бы руки остались свободны, она бы попыталась за что-нибудь ухватиться, дотянуться до дерева, нависшего над трясиной.
— Что происходит?
Новая фигура, окутанная туманом, нарисовалась на холме. Маир взглянула на неё с надеждой.
— Помогите!
— Я же говорил тебе, скверный ты мальчишка, не связывайся с этими, — высокая фигура отвесила низкой подзатыльник.
«Мальчишка?»
Это имя? Маир прежде не слышала такого слова.
— Помогите, — взмолилась опять.
Заклинания вертелись в голове, но подобрать подходящее не получалось: мешала паника.
— Но папа, она ещё ничего не умеет. Смотри, сейчас утонет — и поделом.
Маир попыталась пошевелить руками, но стала погружаться стремительнее, проваливаясь под весом собственного тела. Мерзкая, поросшая мхом вода поднималась выше и выше.
— Нельзя так рисковать. Вдруг кто-то узнает?
— Пожалуйста, вытащите меня отсюда! — закричала Маир, и болото коснулось её нижней губы. Она как могла вытягивала шею, стараясь держать подбородок на поверхности. Липкий холод заполнял ушные раковины.
Незнакомка с грубым голосом и непривычно широкими плечами бросила на Маир равнодушный взгляд и отвернулась.
— Пошли.
И туман поглотил обе фигуры.
Тот момент Маир запомнила в деталях. Когда вонючая муть начала просачиваться между сомкнутыми губами и открыть рот было уже нельзя, на смену панике пришла ярость. Злость на свою беспомощность. Отвращение к своей немощи.
Умереть так бесславно, захлебнувшись в топи? Позволить болотной жиже заполнить лёгкие и опуститься на дно, где тело никогда не найдут?
Неудивительно, что мать и Тёмная её не любят, такую слабачку. Утонувшая ведьма? Позор! Посмешище!
Она выживет, будет заниматься упорнее, станет лучшей, сильнейшей, докажет, что заслуживает любви. Диана — призрак, а она, Маир, живая, и это её главное преимущество.
Они увидят, поймут, что она достойнее их внимания.
Всё в её руках.
Надо только выбраться.
Глава двадцать восьмая
В которой сюжет делает крутой поворот
— Где бы ты хотела поселиться? — спросил Дрэйвен. — Во вселенной множество волшебных уголков. Я знаю дер-р-ревянный дом у подножия водопада. Лес окр-р-ружает его с тр-р-рёх стор-р-рон, а с четвёр-р-ртой — закр-р-рывают гор-р-ры. Дом небольшой. Этаж и мансар-р-рда. Судя по дымящей тр-р-рубе, внутр-р-ри есть камин. На терр-р-расе р-р-рядом с кадками для цветов два плетёных кр-р-ресла и столик. Один из фасадов полностью занимают панор-р-рамные окна. Вид, должно быть, откр-р-рывается изумительный. На пор-р-рожистую р-р-реку, текущую едва ли не у самого кр-р-рыльца. Этот дом мог бы стать нашим. Или любой др-р-ругой, какой тебе понр-р-равится.
Уютно и фантастично было лежать на матрасе бок о бок и обсуждать совместное будущее. Напоминало детскую игру, в которой каждый по очереди делился фантазиями и мечтами.
Хотелось сбежать от прошлого. От нелюбимой работы и неудачного брака. Воображение рисовало затерянный среди лесов дом, немного ветхий, деревянно-сказочный, с камином и скрипящими половицами, с террасой, где вечерами перед сном мы бы пили глинтвейн, завернувшись в пледы. Крыльцо, сбегающее к воде. Блестящие на солнце или в лунном свете панорамные окна. Мерцающие уличные фонари. Старомодные скатерти на журнальных столиках. Семейные портреты на стенах.
В эту игру «представь наш дом» я включилась от скуки, но неожиданно она меня захватила. Красивый мужчина, лежавший рядом и деливший со мной мечты, показался непривычно родным.
Оранжевые глаза мягко светились в полумраке пещеры. Взгляд то и дело соскальзывал на его губы, и меня даже не смущала кровь, размазанная по лицу. Плечом я ощущала ровный согревающий жар. Внутри щекотно ворочалось незнакомое чувство.
