Опуская веки, я слышала треск дров в камине, скрип кресла-качалки на открытой веранде, а если очень постараться — и детский смех.
Хотелось заплакать — так это было прекрасно и недостижимо.
На губах стало солоно. Дрэйвен наклонился, и я разделила с ним вкус его крови, а он — моих слёз.
* * *
Оказывается, я задремала. Проснулась одна, в той же пещере, под шипение факелов. Матрас под моей ладонью был ещё тёплым. Дрэйвен ушёл. Вроде собирался поохотиться напоследок.
Позавтракаем и отправимся в путь. Возможно, купим тот дом, о котором говорили вчера. Дрэйвен обещал предупредить родителей, что со мной всё в порядке. Пока с мамой будем общаться письмами, передавать послания через Дрэйвена, а потом, когда станет безопасно, увидимся.
Оставлять позади прежнюю жизнь не страшно, если ничего радостного в ней не помнишь. До безумия хотелось сжечь за собой мосты, перевернуть страницу и начать историю с чистого листа. Тем более выбора у меня не было: некая ведьма пыталась прибрать меня к рукам. Зачем?
«Не думай об этом, — сказала я себе. — Скоро мы уберёмся отсюда и начнём новую жизнь».
Я всё для себя решила. У меня будет красивый и заботливый мужчина, который не предаст, не изменит, — сколько плюсов в том, что твой партнёр гарантированный однолюб. А Антон сам виноват: создал благодатную почву для того, чтобы жена сбежала с первым встречным. И всё же я ощущала себя немного предательницей: прежде чем заводить новые отношения, следовало разорвать старые.
Я поднялась с матраса. Каменное пространство пещеры угнетало. От расходящихся во все стороны туннелей было не по себе. Хотелось найти Дрэйвена, и чтобы в сумасшедшем коктейле эмоций стало чуть больше радостного предвкушения и чуть меньше волнения.
Порыв ветра приподнял волоски на руках. Через пещеру из туннеля в туннель курсировал поток холодного воздуха. Сквозняк. Значит, как минимум два коридора вели наружу.
Я подошла к более широкому и прислушалась. Эхо принесло голоса.
Стараясь не шуметь, я сделала несколько осторожных шагов в полутьме. Свет факелов сюда не долетал.
Чем дальше я продвигалась, тем свежее становился воздух. Теперь я знала, что один из голосов принадлежал Дрэйвену, а другой, хрипловатый и недовольный, был женским. Но звуки в слова не складывались.
Последние метры я прошла вслепую, держась за стену и ощущая ладонью шероховатость гранита. Пальцы нащупали поворот. За ним начинался длинный коридор, на треть освещённый косыми солнечными лучами. В конце, у выхода из пещеры, стояли две тёмные фигуры.
— Её здесь нет.
— Ложь.
«Ведьма? Нашла нас? Мы опоздали?»
Всё, что я успела разглядеть, прежде чем спряталась за углом, — седые волосы ниже талии.
Я зажала руками рот, чтобы приглушить звук дыхания. Если бы ещё можно было успокоить взбесившееся сердце! Ну почему, почему мы не сбежали раньше? Почему как только мне показалось, что я ухватила счастье за хвост, всё снова пошло наперекосяк?
Я хотела остаться с Дрэйвеном. Хотела дом у водопада и вечера на террасе с глинтвейном, которые могли бы у нас быть. Я больше не желала откладывать жизнь на потом и врать, что у меня всё в порядке. Не в порядке! Неужели я не заслужила немного счастья, немного любви?
«Спрятаться».
Я попятилась, рассчитывая добраться до пещеры с матрасом и укрыться в одном из туннелей. Но не прошла и метра, когда меня настигли принесённые эхом слова. Ударили в спину. Пронзили насквозь.
«Что? Что она сказала?»
Я замерла, прислушиваясь к разговору.
Вот оно как...
Слёзы брызнули из глаз. Я закусила кулак, пытаясь не разрыдаться, дурочка, поверившая в сказку. Размечталась, наивная.
Что ж…
Я осторожно продолжила путь, потому что не привыкла делать скоропалительных выводов. Нам с Дрэйвеном надо было поговорить.
Но как же больно! Как же, чёрт возьми, больно!
Может, я неправильно поняла?
Прекрати. Всё ты поняла верно!
То, что Дрэйвен искал меня по указке ведьмы, я знала — дракон покаялся и был великодушно прощён: искренность я ценила, и ситуация казалась даже романтичной — влюбиться в своё задание… Прямо история из бульварного романчика. Да только в ней, в этой истории, оказалось двойное дно…
В услышанное сложно было поверить. Дрэйвен не обманул, но и всей правды не сказал. Одна-единственная замолченная деталь меняла ситуацию в корне.
Охватила апатия. Всё разом стало безразлично. Я снова оказалась в овальной пещере с матрасом в центре. За спиной раздались приближающиеся шаги.
В ином душевном состоянии я смогла бы отличить мужскую походку от женской, но сейчас словно оглохла. Шум крови в ушах приглушал звуки. Перед глазами по-прежнему расплывалось от слёз, и на всякий случай я нырнула в ближайший туннель, не желая столкнуться с ведьмой. Решила идти вперёд до первого поворота. Спрятаться за углом. Слиться с темнотой и переждать опасность.
Мрак был кромешным. Последние отблески пламени остались далеко позади. Под ногами хрустели мелкие камни, и я шла медленно, стараясь себя не выдать. Интересно, Дрэйвен всё же это был или моя преследовательница? Может, зря я переживала?
Вздохнув, я сделала очередной шаг — и сердце кольнуло, сжалось. Нога не нащупала опоры. Дорога резко оборвалась, и я полетела вниз, крича и бесполезно размахивая руками.
Падение было одновременно долгим и невероятно стремительным. Я успела подумать о том, что, рухнув с такой высоты, непременно расшибусь насмерть, и что Дрэйвен обязан меня спасти, ведь не может моя жизнь закончиться так внезапно.
Сердце сжималось и сжималось, пока не стало размером с игольное ушко. Эхо делало крик оглушительным. За секунду до того, как мир взорвался болью, я разглядела в темноте приближающиеся острые камни. И поняла: это конец.
А потом сталагмит вошёл в моё тело.
Глава двадцать девятая
Которая рассказывает о том, как драконы дошли до жизни такой. Ретроспектива
Однажды всё изменилось. Когда именно, он не помнил. Их расу поразила странная драконья болезнь. Привычно обратившись в змея, он отправился на охоту, а вернувшись, понял, что не может принять человеческий облик. Неуязвимое бронированное тело превратилось в ловушку. Стало тюрьмой.
Проходили годы. Постепенно драконы забывали о том, что были людьми. С каждой убывающей луной терялась часть воспоминаний. Животное начало брало верх, разумные мысли замещались инстинктами.
Он смотрел на свои лапы, украшенные изогнутыми когтями, и помнил, как складывались пластины-чешуйки, врастая под кожу. Конечности видоизменялись неуловимо для обычного взгляда, и то, что было лапой чудовища, превращалось в долгопалую мужскую ладонь. Когда-то.
