— Я так волновался!
Губы нежно коснулись виска.
— Люблю тебя.
«Не меня».
Мой домик с террасой и видом на водопад оказался песочным. Не будет вечеров у камина с глинтвейном, скрипа кресла-качалки и сердцебиения под щекой. Я не желаю тягаться с призраками, постоянно думать о том, что меня с кем-то сравнивают. Устала.
Я толкнула любимого в грудь, вырываясь из объятий, в которых хотела оставаться вечно.
— Пожалуйста, не прикасайся ко мне. Маир, верни меня домой, к мужу.
Глава тридцать пятая
В которой мы узнаём чуть больше о раздвоенном языке и его несомненно полезных свойствах
— Что? В чём дело? Мы же планир-р-ровали… Что изменилось?..
Смотреть в растерянное лицо Дрэйвена было пыткой. Так и тянуло разгладить болезненно заломившиеся брови. Но я не поддалась искушению — оттолкнула руки, что пытались снова затянуть меня в жаркий кокон объятий.
— В чём я виноват?
Челюсть Дрэйвена напряглась, взгляд стал тяжёлым. Я смотрела куда угодно — на свои серые пальцы, на блестящие в траве яблоки, на пустую корзину у ног Маир — лишь бы не встречаться с оранжевыми глазами. Мука, что читалась в них, могла ослабить мою решимость.
Но обманываться не хотелось. К чему тешить себя иллюзиями? Нежность, плескавшаяся во взгляде, предназначалась не мне.
Служить заменой погибшей возлюбленной, всю жизнь ощущать себя бледной копией и каждый раз мучительно думать, насколько соответствуешь оригиналу? Нет, спасибо. Знаю я, чем заканчиваются попытки увидеть в обычной женщине недостижимый идеал.
Раздражением. Злостью. Обоюдным разочарованием.
Это всё равно что стремиться запихнуть себя в слишком тесное платье. Рано или поздно ткань разойдётся по шву, и неподходящим назовут размер тела, а не наряда.
Нужен ли мне ещё один болезненный опыт? Не думаю.
— Елена...
Объясняться я была не готова. И так с трудом выносила направленный на меня взгляд. Отчаянно боролась с желанием послать здравый смысл к чёрту и броситься с головой в омут, поочерёдно наступая на старые грабли.
Я прекрасно помнила, как сладко было тонуть в знакомом жаре. Ощущать во сне тяжесть обнимающей руки. Я жалела, остро, безумно, — стоило это признать — что в нашу последнюю ночь мы так и не избавились от одежды. А возможно, это и к лучшему. Зачем мне воспоминания, бередящие раны? Хватало того, что при взгляде на губы Дрэйвена мои собственные начинало покалывать в предвкушении.
Стоило подумать о поцелуях и фантомные ощущения захлестнули: свежая прохладная изнанка рта, нарастающее томление, момент, когда язык Дрэйвена раздвоился и стал драконьим.
Я мечтала об этом языке до того, как потеряла себя, рухнув с обрыва на сталагмит. Не могла не представлять его на своём теле. В определённых, вполне конкретных местах.
Как жаль, что в ту ночь мы не дошли до конца. Нет, хорошо, что этого не случилось.
Довольно! Хватит травить себе душу!
Дракон снова потянулся ко мне, но, к счастью, на помощь пришла Маир.
— Выяснять отношения будете позже. Когда вызволим Тём… Елену из сада. Точнее, если вызволим…
«Если... »
Перспектива навсегда остаться в туманной тюрьме испугала меня настолько, что я задвинула любовные переживания в сторону. Чем дольше я осознавала себя Еленой, тем менее идиллической казалась окружающая реальность. Над океаном спокойствия — тем, что ещё недавно расстилался в душе, — собирались грозовые тучи.
Действовать надо было сейчас, пока я жаждала вернуть свободу и прежний облик. Что-то подсказывало: стоит хотя бы ночь провести в коконе — и воспоминания сотрутся, мозги превратятся в сахарную вату, и мне опять не захочется никуда уходить.
— Обсудим после, — согласился Дрэйвен, сощурив оранжевые глаза. — Но к мужу ты не вер-р-рнёшься.
— Она решит сама, — отрезала Маир.
Похоже, в её лице я обрела могущественную покровительницу. Теперь можно было не опасаться, что дракон навяжет мне свою волю: похитит и станет удерживать силой. Маир этого не допустит: с ней Дрэйвену не тягаться. Придётся ему принять моё решение, каким бы оно ни было.
Дракон стиснул зубы, но промолчал. Краем зрения я заметила, как из тёмного дупла вылез демон, потирая горло. Маир поманила меня за собой, и мы двинулись по тропинке, петляющей между яблонями. Шли друг за другом, ведьма — впереди, дракон — замыкая шествие.
Сад занимал всё обозримое пространство. В какую бы сторону я ни взглянула, к горизонту тянулись ряды деревьев. Тишина из мирной превращалась в тревожную. В шелесте листьев чудился предостерегающий шёпот.
Шаг мы сохраняли прогулочный и старались не озираться, хотя время от времени ведьма склоняла голову, бросая незаметные взгляды по сторонам. Кулаки Дрэйвена были сжаты, челюсти — крепко стиснуты. Спина Маир выглядела неестественно прямой.
Несколько раз, повинуясь жесту чародейки, мы останавливались, и я делала вид, что собираю яблоки в траве по краям тропинки. Во время очередной такой остановки с ветки дерева свесилось жёлтое змеиное тело.
— Давай! — раздался женский крик.
Широкие драконьи крылья распахнулись, на мгновение закрыв обзор. От неожиданности я вздрогнула и опрокинула опущенную на землю корзину. Красные яблоки рассыпались по дорожке. В следующую секунду я оказалась в воздухе, в когтях Дрэйвена. По лицу пощёчинами захлестал ветер. Я шокировано уставилась на удаляющуюся фигуру внизу: ведьма стояла на тропе и наблюдала за нами, задрав голову. Когда взгляды пересеклись, чародейка кивнула.
И тут я похолодела от ужаса.
Глава тридцать шестая
Которая доказывает, что не все раздвоенные языки одинаково приятны
Полотно пышных крон внизу словно взорвалось. Это был Удо — жёлтый питон, страж Сада Познаний. Только теперь он стоял на хвосте, выгнув сверкающее чешуйками туловище, и казался выше любого дерева, любого дома.
Он, чёрт побери, заслонял горизонт!
По сравнению с ним дракон выглядел жалкой крылатой мошкой. Он мог влететь змею в пасть и соринкой застрять в зубах.
О Господи…
«Надо добр-р-раться до гр-р-раницы сада, — раздался в сознании отчётливый голос Дрэйвена. — Дальше он за нами не последует».
Когти сжались крепче, и я почувствовала настоятельную потребность разрыдаться.
«Ну и как, скажи на милость, мы обойдём этот оживший ночной кошмар?»
Вопрос был риторическим, но, не успела я опомниться, как получила исчерпывающий ответ: посредством самоубийственной глупости. Иначе план Дрэйвена было не назвать. Собравшись с духом, дракон ринулся вперёд, прямо в лапы зашипевшего монстра.
