В этот миг листья на деревьях зашелестели, ветви кустов раздвинулись, и на поляну ступила Она — та, о ком Вождь думал, не переставая, кого ждал часами, боясь покинуть свой пост. Ведьма с волосами, серебристыми, как туман, с добрыми задумчивыми глазами и нежными ладонями. Эти ладони он хотел ощутить на своём теле. Этих серебристых прядей коснуться. Вдохнуть запахи вереска и клюквы.
Но чужие жёсткие пальцы обхватили предплечье, сжали до синяков.
— Чего стоишь столбом? Давай иди.
Вождя настойчиво толкали в темноту палатки, а он, словно юный девственник, отчаянно цеплялся за шест каркаса и смотрел, смотрел, как его мечта в который раз выбирает другого мужчину.
И не успел остановить рвущийся из груди крик:
— Нет!
Брови рыжей ведьмы поползли вверх. Рука стиснула плечо крепче, пальцы погрузились в плоть.
Нет? На красивом лице отразилось непонимание: отказ эта женщина услышала впервые.
Чародеек боялись. Им поклонялись, точно богиням. Так поклоняются тем, кто держит в кулаке твою жизнь. Сожмёт крепче — и разлетишься по воздуху пеплом. Неразумные древние трепетали перед силами природы, мужчины их племени — при виде болотных женщин. Некоторые слова были выжжены из памяти калёным железом, и, каким образом это короткое «нет» всплыло в сознании, не известно. От этого «нет» горчило на губах, а в груди разрастался ледяной ком ужаса. Как он мог сказать такое? Как посмел?
То ли отказ для ведьмы был чем-то невероятным и всерьёз не воспринимался, то ли мнение жалких существ не имело значения, но вопиющую дерзость пропустили мимо ушей.
Надо было смириться. Позволить втолкнуть себя в палатку, радуясь, что невольная грубость осталась без последствий. Попытаться загладить вину, покорно и старательно выполняя капризы выбравшей его ведьмы. Или, наоборот, претвориться бревном, чтобы в следующий раз предпочли другого.
Поступить так было бы несомненно разумнее, но та, которую он ждал, единственная, кого хотел, сейчас исчезала за деревьями с молодым охотником. Терпеть нежеланные прикосновения, пока любимая предается страсти в чужих объятиях, невыносимо.
Этого смазливого мальчишку выделяют среди прочих. Вдруг он понравится чародейке настолько, что она сделает его своим постоянным партнёром? Нет! Этого нельзя допустить. Он, Вождь, должен быть на его месте! Он лучше!
— Хватит ломаться. Я скоро потеряю терпение. Ложись.
Сколько раз он лежал на земле, ощущая лопатками её каменистость, и пытался отрешиться от происходящего? Как часто корчился от боли, пока его тело использовали для удовольствия? Был вынужден изображать страсть, работать руками и языком, запрятав глубоко внутри омерзение. Хватит. Если жизнь ему суждено провести постельной игрушкой, то пусть он будет постельной игрушкой той, кого любит. Хотя бы сегодня узнает, что такое наслаждение, разделённое на двоих.
Каждый мужчина в поселении скажет: перечить ведьмам нельзя. Отвергнутая женщина страшна в гневе, а если она ещё и колдунья — жди беды. То, что сделал Вождь, любой назвал бы безумием. Безумием это и было. Не думая о последствиях, мужчина оттолкнул рыжую чародейку и со всех ног кинулся в сторону болотной лиственницы. Мгновение назад за густыми ветвями скрылась его возлюбленная с новой игрушкой.
— Что ты творишь?! — полетело вслед.
Он нёсся так, будто за ним гнался вепрь, словно взбешённый дракон желал испепелить его в своём пламени. Не так далеко это было от истины: особо жуткое проклятие могло поразить Вождя в любую секунду.
Но — о чудо! — целый и невредимый, он достиг цели. Раздвинул качающиеся на ветру ветки и с яростью пихнул в грудь успевшего обнажиться соперника. Тот был без рубахи и в расстёгнутых штанах.
— Что это всё значит? — спокойно спросила любимая — женщина, имени которой Вождь до сих пор не знал.
Мальчишка, его соперник, сердито засопел, придерживая сползающие штаны. Не то, чтобы он был против уступить Вождю своё место, но удар получился сильным и едва не сбил несчастного с ног.
«Что она в нём нашла? Ни силы, ни мышц. И охотник никакой».
Мысль промелькнула и исчезла. Вождь посмотрел на среброволосую ведьму и понял, что заготовленные слова вылетели из головы все до единой. Что он хотел сказать? Как собирался убедить остановить выбор именно на нём?
Сердце бешено колотилось. Губы онемели, а язык прилип к нёбу.
Ведьма нахмурилась, теряя терпение, и скрестила руки на груди:
— Что-то случилось?
Голос у неё был чарующий, грудной, слегка грубоватый. Околдованный им, Вождь замер. Теперь, увидев возлюбленную вблизи, он мог сделать выводы относительно её возраста и статуса, если всё, что он знал о ведьмах, было правдой.
Ни одна морщинка не оскверняла младенческую гладкость лица, но у виска, под линией роста волос, билась припухшая голубая вена. Значит, внешняя молодость была результатом магического воздействия. Не секрет, что демоническая кровь возвращала чародейкам красоту и продлевала жизнь на десятилетия. Какие услуги оказывали ведьмы тёмным созданиям, Вождь не знал, но те платили кровавую дань. Своими глазами видел, как одна из женщин пила беса на берегу Целебного озера, и узор из голубых вен на её лице постепенно рассасывался.
Похоже, его возлюбленной было немало лет и она стояла на вершине иерархической лестницы: лишь могущественные ведьмы имели доступ к запасам демонической крови.
— Либо говори, что нужно, либо уходи.
Его любимая была терпелива до изумления. Любая другая на её месте давно бы шарахнула наглеца проклятием. Одно Вождь как-то раз прочувствовал на себе. За непослушание его, неопытного и глупого, заставили заходиться кровавым кашлем не менее суток. Не самый хороший опыт.
— Я…
Ведьма наклонила голову в ожидании. Соперник подобрал рубашку с земли и повертел в руках, не зная, позволено ли ему одеться.
— Я…
«Да скажи уже хоть что-нибудь, болван!»
За спиной зашумели листья. Ветки лиственницы разошлись, и Вождь увидел перекошенное от ярости лицо отвергнутой рыжей.
— Вот ты где, — глаза ведьмы округлились. — Маир?
Глава десятая
В которой демонические ухаживания несут угрозу здоровью и психике
— Подожди! — закричала я, заметив, что демон начал раздеваться. — Так сразу? С места в карьер?
— А чего ждать, любимая? Мы предназначены друг другу. Пришло время соединить наши тела и души!
Дожидаться, пока Кроу превратится в чудовище, неспособное себя контролировать и возьмёт меня силой, не хотелось, но, чёрт побери, в постельной плоскости я ощущала себя почти девственницей: у меня был единственный мужчина, с которым за одиннадцать лет брака мы изучили друг друга от и до. Я даже не могла представить, как прикоснусь к кому-то чужому. Как позволю этому чужому трогать меня.
