Встретившись с ним взглядом, она сделала еще несколько шагов вперед, затем еще. До тех пор, пока не оказалась у самого подножья трона.
Осторожно коснулась его поверхности и тут же отдернула руку. Холодная, обжигающе холодная! А ведь из-за связи с ним она изменилась и стала практически невосприимчивой к холоду. Что же будет, если трона коснется обычный человек?
— Осторожно. Для простых смертных прикосновение губительно.
— Раньше ты обходился и без него.
— Раньше? Да. Обходился. Слишком много времени отнимали сожаления, затем появилась ты… Сейчас я понял, что неправильно использую те силы, которыми обладаю. Ведь я могу многое.
Алекса поежилась, слушая рассуждения мужа. С ним точно что-то случилось. Сейчас он казался ей еще более бесчувственным и равнодушным ко всему, чем в самую первую их встречу. Расслабленное лицо, ни улыбки, ни тени какой-то иной эмоции.
Но больше всего пугал сам смысл его слов.
— Как же ты хочешь использовать их правильно? — глядя на владетеля снизу вверх, спросила Алекса.
— Помочь людям, разумеется. Это мой долг как высшего существа.
От сказанного буквально волоски на всем теле встали дыбом. «Высшего существа»? Нет, Альдар не человек и действительно весьма могущественен, но то, как он это сказал… Что-то подсказывало, что та помощь, которую он захочет оказать, понравится далеко не всем.
— Помочь? — только и выдавила она из себя полувопросительным тоном.
— Начну я, пожалуй, с мышиной возни, в которую пытались впутать тебя. Знаешь, какой лучший способ прекратить грызню двух государств?
— И какой же? — растерянно отозвалась княжна.
— Завоевать их самому.
Глава 17. Без чувств
— Нужно разбудить скрытые силы, которые вернут равновесие, — сказал страж. — Но у всего есть цена.
Привыкший за двести лет к бесконечным просьбам людей, Альдар знал о цене все. Ведь он сам ее назначал для тех, кто рисковал обращаться к нему за помощью.
А еще он помнил, как сам оказался на Севере в поисках исполнения своего собственного желания. И о том, как впервые соприкоснулся со скрытыми силами.
Тогда, много лет назад, человек, которым он был, практически умер. Тот, кто остался, обладал его внешностью, его памятью, но не более.
А уж когда он услышал от женщины, ради которой отдал стихии себя и свою душу, презрительное: «Ты настоящее чудовище!», то уже и сам предпринял все возможное, чтобы его место занял безразличный ко всему монстр.
Он действительно стал чудовищем. Опасным, безжалостным. И, вместе с тем, человеческая часть его все еще давала о себе знать. Именно она заставляла его раз за разом создавать ледяные образы бывшей возлюбленной, любоваться ими, разбивать их в приступах ярости, сожалеть о сделанном и в особенности о несделанном.
После появления в его жизни Алексы чудовище отступило. Он-человек словно проснулся ото сна, заново открывая для себя то, что когда-то казалось естественным, но затем было утеряно за ненадобностью. Сострадание, желание помогать, быть рядом. И даже… любовь.
Но вместе с этим — яростное желание защищать свое, безудержная ревность и почти звериная страсть, которую приходилось сдерживать, чтобы не навредить Алексе.
Знала бы она, что он хочет с ней сотворить — смотрела бы так же доверчиво в глаза?
Прижималась бы с той же нежностью, в поисках защиты и поддержки?
Рядом с ней невозможно было мыслить здраво. В тот момент, когда он явился к ней в образе бывшего жениха, он думал лишь о том, как уличит княжну в неверности и накажет так, как требовал охочий до чужой боли ящер, живущий в нем.
Но что показала проверка? Она не поддалась потому, что бывший жених ее не интересует? или же, напротив, интересует, но Алекса распознала обман и не дала себя провести?
Неизвестность злила, заставляла беситься. В его излюбленном месте в замке в тот день появился не один десяток ледяных скульптур, посвященных надоедливой княжне, избавиться от мыслей о которой он был не в силах.
Альдар разбивал их усилием воли, обращал в ледяную крошку и снег, но подсознание играло злую шутку, и те, словно в насмешку, возникали вновь и вновь.
В конце концов, он решил поступить мудро. Отправить девчонку на время из замка. Пусть навестит родных, развеется. А он, тем временем, обустроит замок, а так же подумает над тем, чем можно привлечь ее и дискредитировать в ее глазах того недоноска, которого она когда-то любила.
Владетель прекрасно осознавал, что с мертвыми бороться бесполезно, а потому вновь вдохнул жизнь в замороженное им же тело, обнаружив Саймона на полдороги в собственные владения.
После того, как он убедится в том, что Алекса принадлежит ему не только телом, но и душой, он вполне сможет устранить его снова, на этот раз навсегда.
В первый же день пребывания во дворце княжна приказала доставить ей золота — не самый дурной знак. Если бы привязанность Александрины можно было купить, он бы так и сделал.
Потом были будни дворцовой фрейлины, за которыми Альдар не слишком следил. По крайней мере, пока ему не передали приглашение на бал.
Хочет ли она, чтобы он пришел? Если бы не хотела, то могла бы просто сжечь приглашение. Эта мысль будоражила и заставляла еще усерднее работать над благоустройством и утеплением замка, набором людей для службы.
Когда бал только-только начался, он некоторое время стоял невидимый, наблюдая за людьми. Сами по себе они его не слишком интересовали, но вот Алекса… ждет ли она его? Переживает ли за его приход?
Но княжна не ждала и не переживала, легко согласившись на танец с первым же подошедшим кавалером.
Нет, Альдар не собирался убивать его за это, но играть с княжной оказалось слишком забавно. Обычно исполнять чужие желания приходилось ему, а теперь Алекса сама была готова исполнить любое, в обмен на то, чтобы он не сделал того, чего и так не собирался.
Соблазн принудить ее к близости был велик, и Альдару стоило большого труда сдержаться. Нет, она должна сама захотеть его, дать ему повод и возможность посадить на цепь сжирающую изнутри ревность.
Кто бы мог подумать, что он проглядел участие Алексы в заговоре! Княжна взбесилась в ответ на его подначки, и в той буре эмоций, что горели в ее взгляде, он увидел отражение своих собственных.
Она хотела его! Искренне, по-настоящему, без принуждения и возможной награды с его стороны. Он не знал, любит ли она его, но то, что в тот момент было между ними, могло послужить основой. Теперь-то упрямая самоуверенная княжна никуда не денется от него. Он сделает все для этого.
То, что случилось потом, было неожиданностью. Кто бы знал, что в момент удовольствия стихия может выйти из-под контроля и устроить подобное?
