Сначала я решил, что мое воображение просто не могло нарисовать ее на другом человеке. Но затем обнаружил, что также не могу наложить на себя печать с ограничениями ниже третьей звезды. Вернее, сначала не мог. Она тоже исчезала в момент наложения. В первые дни, когда я только придумал эти печати, видимо, небо присматривало за мной. Иначе почему я не замахнулся сразу на печать-двойку? Но теперь не прошло и месяца тренировки, как я смог ограничить свое Возвышение второй звездой. Так что можно надеяться, что и на маму, вернее, равного ей противника, после достаточной тренировки, смогу наложить ограничение, которое позволит мне легко его победить. Да, Кардо, да. Я всегда думаю о тебе. Так вот. Дира легко побеждала меня на второй ступени, была ничья на третьей, и на четвертой уже я легко укладывал ее руку.
– Слушай, конечно, не мое дело… – Дира помялась, но продолжила: – Давай я тебе рубаху заштопаю, твоя мама и так поздно возвращается. Без обид!
– Р…. – Я хотел было пошутить насчет подготовки невесты, но сумел задушить в себе этот порыв и сказал совсем другое: – Рад, что ты обо мне заботишься. Но если я стану выглядеть лучше, – для наглядности поднял руки и обернулся вокруг себя, демонстрируя все свои дыры на грубой рубахе и штанах, – то по приказу босса меня обольют помоями.
– Ясно. – Дира поджала губы, помолчала и неожиданно сказала: – Надеюсь, тебе недолго осталось до мести.
Я лишь покачал головой, но промолчал на этот почти вопрос. Эту тему я не хочу ни с кем обсуждать. Особенно с тем, у кого мозги включаются лишь по редкому желанию пятой точки. Вместо этого я потребовал проверки ее навыков Возвышения.
Битый час я заставлял ее на моих глазах ходить по двору, готовить ужин и долбил ее напоминаниями о необходимости впитывать энергию мира. Надеюсь, она не обманывала меня, а действительно вполне освоила процесс Возвышения в движении. Ей не нужно врать, все, что я от нее требую, это и в ее интересах. Конечно, гораздо лучше просто спокойно сидеть и заниматься Возвышением. Но это не подходит ни для меня, полностью скрывающего все о себе, ни для нее, от которой я требую почти того же. Не нужно ей лишнее внимание, пока Кардо у власти. У Диры придуманное поглощение выглядело так, будто она стоит под лучами света, падающими сверху, и словно впитывает их всей кожей. Уточнять вопрос, точно ли всей кожей, я не стал. Хотя язык очень чесался. На меня ее компания почему-то плохо действует. Хочется язвить и подкалывать ее. Прервала наше обучение Ралио, наконец вернувшаяся домой.
– О! Привет, Леград. Что ты у нас делаешь?
– Просто заходил в гости. Уже ухожу. – Я пожал плечами и действительно поднялся. Находиться здесь дальше мне было тяжело. Готовка подходила к концу, и запахи стояли такие, что у голодного меня по-настоящему кружилась голова, и постоянно приходилось украдкой сглатывать слюну.
– Леград, ты так похудел, – Ралио протянула руку, останавливая меня. – Как у вас с едой? Может, останешься и поешь с нами?
– Спасибо. – Я был приятно удивлен. Раньше не было за ней таких стремлений и заботы. – Мама сейчас неплохой паек получать стала, за сбор трав. А худой я – приболел что-то. Наверное, после падения. Что ни ем, впрок не идет.
– Ясно, а Орма что говорит?
– Она ничего об этом не знает, – развел я руками. – Пью травы. Говорит, ждите, пройдет. Я пойду. Спасибо за заботу.
– Ты заходи чаще. – Мама Диры задумалась, – Поднатаскай Диру читать, а то мне всё некогда, а сама она ленится. Обед с неё.
– Обязательно. – Я бросил взгляд на смущённую девчонку и улыбнулся. – До встречи.
Тукто мне пришлось вылавливать на следующий день. Его назначили в помощь гончару, у которого закончилась глина. Вся посуда из красной глины делается у нас в деревне. Да, она выходит тяжелой, грубой и совсем простой. Но зато она, считай, бесплатна. Возле дома гончара под навесом всегда стоят разнообразные кувшины, крынки, миски, корчаги, рукомойники, поильники, полевики. Вот вчера заметил гончар, что кувшины под навесом уже почти разобрали, и сказал Кардо, что глина нужна. Тукто будет теперь полдня глину носить да водой заливать и получит за это пайку. А гончар ее всегда получает, как единственный мастер по глине в деревне. А вот вся облитая посуда, белая, а тем более зеленая – это уже привозная и за деньги. Хотя чаще за нее расплачиваются мясом. Она и легче, и опрятнее, и в обиходе приятнее, потому как очень гладкая. Но важнее сейчас то, что Тукто дарсов идиот.
– Скажи мне, ты идиот? – именно об этом я его и спросил, когда он подошел к одинокой скале, за которой я скрывался.
– Леград! Не хрен меня так пугать! – вздрогнул от неожиданности Тукто и заорал в ответ: – Чё те надо?
– Мне надо? – Я сделал непонимающую рожу и задал встречный вопрос, внезапно вспомнив недавний разговор: – Ты под Виргла хочешь лечь?
– Че? – не понял меня Тукто. Ха! Сопляк малолетний!
– Ты хочешь бегать в его шайке?
– Ты ж знаешь – нет, не хочу. – Тукто сбросил корзину из травы с плеч. Это он зря. Она от удара лопнула, рассыпав содержимое под ноги скривившемуся парню.
– Так почему даже такому мусору, как я, издалека видно, что ты взял с них привычку таскать тяжести? О чем? О Чем я с тобой говорил?
– Так работа у меня такая сегодня. Да и взял я немного, – принялся оправдываться Тукто. – Че мне, десять ходок тут делать?
– Да! Десять! Двадцать! Тридцать! – принялся я орать, зная, что в округе никого нет. – Да ты тащишь килограммов семьдесят! У тебя ноги по щиколотку уходят в песок! Чтобы я не видел, как ты носишь что-то даже близкое к половине своих возможностей! Я обещал тебе шанс. А ты так бездарно его закатываешь в эту глину.
Налетел ветер, и я замолчал, закашлялся и сплюнул попавший в рот песок. Помолчал, разглядывая опустившего голову Тукто.
– Последнее предупреждение. Я тебе не нянька. Или делай как я сказал, или опять слушай истории о том, как здорово в первом поясе, и мечтай о недосягаемом. Таскай эти гребаные тяжести, лишь бы побыстрее управиться с работой, рискуй упереться в преграду и обрасти мышцами. Тогда тебе точно останется только путь в шайку Виргла, чтобы урвать мяса мечерога к столу. Будешь своим внукам рассказывать про прапрапрапрапредка из первого. Месяц за тобой буду смотреть, если увижу такое, как сегодня – живи дальше как знаешь. Я к тебе больше не подойду.
Я ушел не оборачиваясь. Чтобы он не увидел на моем лице улыбки. Мне тут в голову пришла интересная мысль. Виргла здесь в любом случае не будет. В деревне с высокими звездами останутся только Ракот и Миргло. И если Воин снова решит назначить главой самого сильного, то всех ожидает большой сюрприз. Интересно, какие порядки заведет глава Миргло в деревне?
Глава 17
Я нашел идеальное место для тренировки печатей ограничений. Мне даже не пришлось уходить из деревни. Загон для наших джейров. Да, да! Эти тупые, вечно жрущие и вечно гадящие создания оказались идеальными помощниками. Их много, они разные по возрасту и главное… Они никому и ничего не расскажут. Зажимая рот, из которого лезли глупые смешки, я из-за угла следил за Котилом. Не буду же я внаглую на его глазах размахивать над джейрами руками. Это вызовет ненужные вопросы и слухи. С одной стороны, слух о том, что я точно ударился головой, вроде как мне и не помешает. А с другой, неужели мне славы грязного оборванца мало? Быть грязным оборванным дурачком – это уже перебор. Убедившись, что пастух ушел, я не спеша перебрался через низкий, сдерживающий животных лишь только силой привычки, забор прямо внутрь загона. Почему не спеша? Как ни осматривайся, но всех глаз в темноте за циновками не увидишь. Если об увиденном расскажут, то что-нибудь придумать в оправдание можно. Начиная от безобидного – прятался, и заканчивая заслуживающим наказания – хотел принести сестре недавно рожденного джейра. Но это все равно ерунда. А вот если увидят, как я, больной и тощий, одним рывком за секунду оказываюсь на заборе… Тут всему моему притворству придет конец. Но для этого еще рано. Оно только набирает ход. Что-то мне надоело ходить за камнем. И по этому поводу есть у меня одна мысль. Не дурачок, а вот сильно ударенный по голове будет в самый раз для моих планов.
