– А это царевич, какая разница?
– Скажешь тоже! Сема, а ты что думаешь?
– Я думаю, что работать надо, – напряженным голосом ответил парень. – А то Дмитрий Николаевич придет, а у нас конь не валялся.
– А где он?
– Не вашего ума дело. Ну-ка, по местам!
– Чего это с ним? – опасливо косясь, спросил Тимоха.
– Не знаю, он с тех пор, как Стешкин отец помер, сам не свой ходит.
Однако делать было нечего, и подкрепившиеся ребята с энтузиазмом принялись за дело. Так что когда Будищев наконец-то появился, было готово уже с полдюжины новых звонков, хоть бери и устанавливай, да еще столько же на подходе.
– Здорово, архаровцы! – поприветствовал он своих работников.
– Здравствуйте, – вразнобой ответили те.
– Работа кипит?
– А как же. Вон сколько лежит.
– Проверяли?
– Обижаете, Дмитрий Николаевич.
– Ты что такой смурной, спал плохо?
Семка, к которому и адресовался вопрос, только пожал плечами в ответ. Больше всего ему хотелось остаться с наставником наедине и спросить, верна ли его догадка, но тот как ни в чем не бывало балагурил с ребятами. Спрашивал у них, как идут дела дома и не надо ли какой помощи.
– Дядь Мить, – неожиданно спросил Пашка. – А когда ты нас на монтаж брать станешь?
Вопрос был далеко не праздным. Мальчишки знали, что установщикам нередко достаются щедрые чаевые, а в их семьях каждая копейка была на счету.
– Подрасти немного, – усмехнулся Будищев. – А то с тобой придется лесенку таскать все время.
Ответом на его слова был дружный смех, после чего работники разошлись по своим местам, и только Семен ходил за Дмитрием как приклеенный.
– Ну что ты маешься? – спросил наставник, когда они, наконец, остались одни. – Хочешь спросить чего, спрашивай!
– Говорят, что великого князя убили…
– Я тоже слышал такое.
– И что?
– И ничего. Земля ему стекловатой.
– Это ты?
– Что я?
– Ну, это…
– Семушка, ты с дуба рухнул? Мы с тобой самые что ни на есть верноподданные у его императорского величества и, когда не работаем, только и делаем, что молимся о здравии его фамилии! Уловил? Ну а ежели один из царских сыновей нагрешил, да его Господь наказал… то кто мы такие, чтобы обсуждать Божий промысел?
– Ага, понял.
– Вот и молодец. Заказов сегодня нет. Да и с этой кутерьмой вряд ли появятся. Так что вечером надо будет Стешу навестить.
– Я с тобой!
– Само собой. И тут вот еще какое дело. Нам, возможно, уехать отсюда придется. Надолго. Поедешь со мной?
– А далеко?
– Очень.
– А Стеша?
– Семен, не рви мне сердце. Если ей не полегчает, то лучше оставить в лечебнице. Там за ней хоть присмотрят.
– Прости, Дмитрий Николаевич, – как-то очень серьезно, по-взрослому ответил мальчик. – Только на кого я Стешу оставлю? А еще мамка с сестренками малыми…
– Ну ладно, – покачал головой Будищев. – Я еще никуда не уехал.
Антонина Дмитриевна, несмотря на помощь брата, с трудом выбралась из кареты и, тяжело вздохнув, направилась к дому. Последнюю ночь она провела у постели императрицы Марии Александровны и очень устала. Трагическая гибель сына тяжело сказалась на самочувствии ее величества. Никто из приближенных или слуг не услышал от этой маленькой, но сильной женщины ни единой жалобы или стона, и лишь в некогда прекрасных глазах черной бездной плескалось отчаяние. Большинство подруг государыни давно умерли, царственный муж в открытую изменял ей, а теперь жестокая судьба забрала еще и сына. Ее бедное сердце не выдержало этого последнего страдания, и она тихо угасла на глазах своей камер-фрейлины.
Ноги плохо слушались графиню, и она непременно упала бы, если бы к ней на помощь не пришел высокий молодой человек с щегольскими усами.
– Держитесь за меня, – воскликнул он, протягивая руку.
– Благодарю вас, – начал было Вадим Дмитриевич, но тут же осекся, узнав Будищева.
– Я тоже рад вас видеть, – кивнул тот в ответ.
– Ах, это вы, – всхлипнула Антонина Дмитриевна, с благодарностью приняв помощь. – Хорошо, что вы пришли поддержать нас в этой утрате.
Бывший унтер с бесстрастным лицом помог пожилой женщине добраться до дому, где его ношу тут же попытались перехватить слуги. Впрочем, эта попытка не удалась, и молодой человек проводил графиню до гостиной.
– У вас, вероятно, какое-то дело? – сухо осведомился граф Блудов.
– Что с тетушкой? – обеспокоенно спросил Дмитрий, проигнорировав вопрос.
– Переутомилась. Они были очень близки с ее величеством, и… моя сестра восприняла эту утрату близко к сердцу.
– Со мной все хорошо, – ответила графиня, немного отдышавшись. – А вы как?
– Да со мной-то что сделается! – беспечно отмахнулся Дмитрий. – Молодой, здоровый, жениться вот собрался.
– В каком смысле? – опешил граф.
– В смысле на девушке. Тоже молодой и красивой. Хотел с вами познакомить.
– Она что – здесь?
– Нет, конечно. Просто договорились бы о встрече.
– И на том спасибо. Впрочем, как видите, ваши матримониальные планы крайне не своевременны.
– Это точно.
– Что же, очень хорошо, что вы это понимаете. Так что не смею задерживать.
– Есть еще одна проблема.
– Час от часу не легче! Что вам еще угодно?
– Да в лечебницу меня не пускают.
– В какую еще лечебницу?
– Это моя вина, – вмешалась в перепалку Антонина Дмитриевна. – Со всеми этими трагическими событиями, я забыла отдать необходимые распоряжения.
– Мне, право, совестно вас беспокоить…
– Пустяки! Вадим, распорядись, пожалуйста, принести писчие принадлежности. До кабинета мне теперь не добраться, так что я напишу записку здесь. Этого будет достаточно.
– Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? – сокрушенно вздохнул Блудов. – Просто сумасшедший дом какой-то!
Тем не менее все необходимое было доставлено, и старая графиня принялась за работу. Покончив с письмом, Антонина Дмитриевна присыпала его песком и, убедившись, что чернила высохли, протянула послание Дмитрию.
– Берите. И, разумеется, как только позволят обстоятельства, я с большой охотой познакомлюсь с вашей избранницей.
– Спасибо. Она вам понравится.
– Не сомневаюсь, – фыркнул Вадим Дмитриевич.
