– Ваше превосходительство! – отвлек его от размышлений адъютант.
– Что? – обернулся к нему генерал.
– Штабс-капитан Вельбицкий просит его принять.
В тоне, с которым говорил офицер, явно сквозила некоторая непочтительность, пополам с обеспокоенностью. Впрочем, это можно было понять. В Одессу генерал его с собой не возьмет, да тот и сам вряд ли захочет поменять столицу на провинцию, а вопрос, пожелает ли иметь такого сотрудника Лорис-Меликов, оставался открытым. В общем, у кабинетного жандарма было слишком много своих забот, чтобы помнить о субординации перед бывшим начальником.
– Просите, – ровным голосом отозвался Дрентельн.
Погруженный в следствие Вельбицкий, судя по всему, еще не знал о пертурбациях в высоких кабинетах. А может быть, ему, как профессионалу, не было до них никакого дела. Во всяком случае, доклад он начал совершенно обычным тоном.
– Ваше превосходительство! Следствием неопровержимо установлено, что злоумышленник, покушавшийся на жизнь его императорского высочества великого князя Алексея Александровича, на самом деле является студентом Санкт-Петербургского университета Назимовым Григорием Михайловичем. В настоящее время мы выясняем круг его знакомых, могущих быть его сообщниками в этом преступлении.
– Вы все-таки думаете, что он был не один?
– Совершенно уверен, ваше превосходительство! Хотя негодяй и твердит о своем твердом намерении убить великого князя и о том, что он – одиночка, в остальных показаниях путается.
– Например?
– Не сразу назвал место, откуда взялся стрелять. Не знает расстояния, а также несколько других малозначительных, на первый взгляд, деталей. Кроме того – вот.
С этими словами Вельбицкий выложил на стол сверток с двумя пулями.
– Что это? – заинтересовался Дрентельн.
– Этой пулей, – пояснил жандарм, – был убит его высочество. А вот эта – выпущена из найденного при злоумышленнике револьвера.
– Разный калибр?
– Так точно.
– Интересно, что же это за стрелок такой?
– Есть одна идея, ваше превосходительство.
– Слушаю вас.
– Вполне вероятно, что настоящий убийца стрелял не из револьвера, а из американского карабина системы Генри или Винчестера. Прицельная дальность у них выше, а патроны такие же, как у револьверов.
– В таком случае, – задумался генерал, – на месте происшествия должны были остаться гильзы. Их нашли?
– Никак нет. Но злоумышленник мог подобрать их или даже поймать в воздухе, как это делают наши солдаты при стрельбе.
– Возможно, но как бы он разгуливал по Петербургу с карабином?
– Пока не ясно. Возможно, маскировал, или прятал на месте покушения.
– Еще что-нибудь?
– Исчезла мещанка Степанида Филиппова.
– Подождите, это та девушка, что пострадала при происшествии с экипажем?
– Именно так.
– А она-то тут при чем?
– Видите ли, ваше превосходительство, – тяжело вздохнул штабс-капитан. – Во всем этом деле меня с самого начала насторожил один момент. Покойный великий князь не занимал сколько-нибудь важной должности, не был связан с полицией или жандармерией. По сути, бунтовщикам нет никакой надобности вести за ним охоту. Тем не менее они его выследили и убили. Причем проявили при этом куда больше искусства, нежели при всех предыдущих покушениях на его августейшего отца.
– Куда вы клоните? – нахмурился генерал.
– Что, если причина убийства – вовсе не в принадлежности к императорской фамилии?
– А в чем же?! Неужто вы думаете, что дело в этой сопливой девчонке, имевшей неосторожность попасть под колеса экипажа?
– И гибели ее отца!
– Хм… – задумался Дрентельн. – Уж не хотите ли вы сказать, что завелся некий мститель, решивший таким образом восстановить справедливость?
– К сожалению, другого мотива я пока не вижу.
– Черт знает что такое! И вы предлагаете мне доложить эту совершенно дикую историю государю?
– Ваше превосходительство…
– Подождите!
– Слушаюсь!
– Ваша версия бросает тень на члена императорской фамилии. Притом погибшего. Сейчас общество возмущено этим убийством, и лишь незначительная часть откровенных радикалов восприняла его с восторгом. Но если всплывет эта басня с наездом и последующей местью, то возможные последствия я предсказать не берусь. Поэтому, пока у вас не будет твердых доказательств, держите ее при себе!
– Слушаюсь!
– И вот еще что. Я, как вы, вероятно, знаете, покидаю пост начальника Третьего отделения. Государь предложил мне место генерал-губернатора Одесской области, и я согласился. Неугодно ли вам отправиться со мной?
– Это чрезвычайно лестное предложение, – растерялся Вельбицкий. – Но в каком качестве?
– Ну, уж если есть губерния, так в ней, верно, есть и жандармское отделение, – усмехнулся генерал. – Вы – толковый офицер, и будет жаль, если вашу карьеру похоронит это покушение. А уж поверьте моему опыту, сейчас все станут искать козла отпущения – и, будьте покойны, найдут!
– Ваше превосходительство, – задумчиво заметил штабс-капитан, – но что, если я прав?
– Подумайте хорошенько над моим предложением, – проигнорировал вопрос Дрентельн. – Скоро тут будет новая метла, со всеми вытекающими последствиями.
– Я подумаю.
Когда извозчик остановился перед большим доходным домом на Сампсониевском проспекте, Геся немного испуганно сжала руку Дмитрия.
– Что с тобой? – удивленно спросил тот.
– Мне страшно, – честно призналась она.
– Почему?
– Не знаю, как меня примут. Барановские ведь – настоящие господа. Дворяне. А я кто для них?
– Моя невеста. Впрочем, не поздно еще все отменить. Я потом решу все свои дела с Владимиром Степановичем.
– Странное дело, – покачала головой девушка. – Еще вчера ты был простым солдатом, а теперь у тебя общие дела с фабрикантами.
– Дай срок, и ты будешь женой фабриканта.
– Что-то новенькое. Будищев стал строить планы!
– Ты просто меня плохо знаешь. Я всегда стараюсь все планировать заранее, и лишь потом действовать.
– И получается?
– Да, – улыбнулся ей Дмитрий, но, наткнувшись на серьезный взгляд свой избранницы, добавил серьезным тоном: – Правда, никогда так, как я планировал, но получается.
– Ну что, барин, прикажете дальше ехать, или как? – развернулся к ним потерявший терпение извозчик.
– Сейчас, любезный, – отозвался Будищев и повернулся к своей спутнице: – Так что ты решила?
