Фёдор опять пожал плечами.
– Да просто уголь шурую, – сказал он. Для такого силача, как Фёдор, это прозвучало слишком по-детски. – Я кочегаром работаю, – прибавил он.
Это объясняло, почему от него пахнет дымом и углём. С этими запахами неуловимо смешался аромат персиков, который Флинн вдохнула полной грудью.
Приосанившись, Фёдор добавил:
– Но это не всё. Я здесь ещё и за склад отвечаю. Пополняю запасы на полках и всякое такое. Это по мне. Тут столько всего запоминать приходится. – Глаза у него внезапно разгорелись как угли. – Ты могла бы мне помогать эти две недели. Мне поговорить с Даниэлем? Может, он не понял, что ты не против поработать.
– Нет! – в сердцах воскликнула Флинн. – Нет, не надо. – Заметив ошеломлённый взгляд Фёдора, она прибавила «спасибо». Её слова прозвучали резче, чем она хотела.
Возникла неловкая пауза, которую нарушали только монотонный перестук колёс и их металлический скрежет на поворотах.
– Всемирный экспресс очень ловко обходит любые поезда, – объясил Фёдор, наконец прервав паузу. Говорил он нарочито небрежно, помахивая рукой, словно хотел вымести из вагона так внезапно повисший в воздухе разлад. – Чистая магия. Хочешь расскажу какая?
Нет, она не хотела. Она была слишком ошарашена и к тому же опасалась, что понравится Фёдору больше, если докажет, что она такая же, как он: нормальная. Обыкновенная. Приземлённая. То есть не из тех, кто мечтает учиться во Всемирном экспрессе.
– Я просто хотел сказать, – с мрачным видом возобновил тему Фёдор, – чтобы ты не особенно с ними связывалась. Ну, с павлинами. – Голос его был таким же тёмным, как стены вагона. Флинн заметила, что ей необыкновенно уютно. В этом странном поезде, полном учеников, спальных вагонов и проблем с билетом, часть состава, которая находилась за паровозом, была наполнена чем-то само собой разумеющимся, что исходило от Фёдора. Такое же чувство защищённости давал Флинн только один-единственный человек – Йонте.
– Да, – сказала она наигранно небрежно. – Знаю. У меня всего две недели. – Она не хотела из-за споров с Фёдором потерять это место в голове поезда среди дыма и копоти.
Кочегар вздохнул так, словно завидует Флинн:
– Тебе нужно радоваться.
Флинн сощурилась:
– Радоваться? Чему?
– Тому, что ты непав. Вот скажи честно: неужели ты действительно хочешь стать учёной? Или художницей? – Он презрительно махнул рукой.
– Кто-кто я? – спросила Флинн.
– Непав. Неверящий павлин.
Флинн непонимающе наморщила лоб:
– Не верящий во что? – Ей не приходило в голову ничего, во что имело бы смысл верить.
– Ну, в саму себя. – Фёдор снова махнул рукой. – Непавы – это подростки, потенциально созданные для большого будущего, как и павлины. Поэтому они могут видеть поезд. Посторонние его не видят. Только непав не верит ни в свои потенциальные возможности, ни в большое будущее. Не говоря уж о магии, которая может помочь ему достичь этого будущего.
– О, – только и сказала Флинн. Верить в саму себя ей никогда ещё в голову не приходило. И что это за вздор про магию?
– Непавы – действительно дети из очень бедных семей. Только без этого павлиньего выпендрёжа, – подытожил Фёдор.
– Ты хочешь сказать – дети без билета, – перевела Флинн, взглянув в окно на плоский пейзаж, над которым в солнечных лучах, как расплавленное серебро, сверкал туман.
Поля, мимо которых мчался поезд, расчерчивались идеально прямыми линиями каналов. Вероятно, это были Нидерланды. Флинн вспомнила светящийся красным участок железной дороги на потолке библиотеки. Она даже не заметила, что Всемирный экспресс уже проехал Германию. Она с такой радостью предвкушала этот момент – а теперь это казалось ей совершенно не важным.
Неужели она действительно непав? Ребёнок, который мог бы что-то в этом мире изменить, если бы только верил в это? По крайней мере, это объясняло, почему она увидела на открытке Всемирный экспресс, а её мать и братья – нет.
Только вот если всё так элементарно – почему бы ей тогда не взять да и поверить в себя?
На секунду закрыв глаза и крепко-крепко зажмурившись, Флинн поискала в душе что-нибудь большое, многообещающее, веру в это. Пол в вагоне поднимался и опускался под ней, словно она парила на ковре-самолёте, а над ней веял лёгкий ветерок.
В душе зияла пустота.
Не было там ничего многообещающего.
Ничего даже малообещающего.
Как же ей поверить во что-то, чего нет? Ничего не поделаешь – ну не павлин она, которому в его великом будущем суждено изменить мир! Она всего лишь Флинн. Со вздохом она оглядела себя, в ушах стоял голос Йонте: «Ах ты, полудохлик!»
Флинн поджала губы.
Она полупавлин.
Не больше.
У Фёдора закончился перерыв, и Флинн снова отправилась по составу. Но на этот раз она внимательнее разглядывала вагоны и людей в них.
За угольно-чёрным складским вагоном шёл багажный. На голом деревянном полу громоздились пустые чемоданы и дорожные сумки, саквояжи и чемоданчики с инструментами. Вокруг шуршало и потрескивало. Влажный воздух пах шариками от моли.
В вагоне никого не было. Флинн пробралась через беспорядочное скопление самого разного багажа и вошла в следующий вагон. Он был заполнен странного вида стиральными машинами и ящиками с инструментами. И деревянные стены здесь оставались необлицованными, а через щели в окнах слышалось шипение ветра. Над головой Флинн тянулись многометровые бельевые верёвки. Новой и ухоженной здесь казалась только металлическая табличка, на которой витиеватыми буквами было выведено «В отчаянье не приходите, лучше у Кёрли спросите». И внизу помельче: «В благодарность за особые заслуги в деле защиты школы». Здесь тоже было пусто, но Флинн вспомнился человек с обезображенным лицом, который сегодня утром защитил её от мадам Флорет. Кондукторша назвала его Кёрли. Значит, табличка посвящалась ему.
В коридоре вагона-столовой Флинн повстречала двух учеников, прикрепляющих кнопками на дверь кухни новые записки (там было написано «копчёные свиные колбаски по-шведски» и «кальмары на шампурах»). Под их сверлящими любопытными взглядами она быстро прошла дальше в столовую, а затем добралась, наконец, до чайного бара и библиотеки.
Из окон бесконечных вагонов открывался вид на старые ветряные мельницы и окраины какого-то города с узкими домами. На краю оконных рам изящными буквами было написано «Девентер». Пока Флинн шла дальше, буквы, словно по мановению волшебной палочки, тихо сложились в новое название – «Апелдорн». Целых две минуты Флинн не могла оторвать глаз от этих порхающих букв.
Она надеялась встретить Йонте в одном из следующих вагонов – ведь он должен быть где-то в этом поезде. Может, именно сейчас он что-нибудь учит для своего великого будущего?
