– Фёдор, такое чувство, будто можно потрогать звёзды. В прямом смысле слова. – Она обернулась к нему. – Спасибо.
Он засунул руки в карманы:
– Не я же их сделал.
Уголки губ Флинн дрогнули:
– Но ты мне их показал. – Она подошла ближе. Магнетическое притяжение между ними было настолько сильным, что она слышала в воздухе гудение. Флинн затаила дыхание. Да, действительно что-то гудело. И не только у неё в голове.
Фёдор вопросительно смотрел на неё:
– Флинн?
Флинн не ответила. Вот, опять! Шёпот, тихий такой, и эхо от него.
– Флинн? Всё в порядке?
– Тихо! – велела она и закрыла глаза. Это было не эхо. Звучали бесчисленные голоса. Их шёпот беспорядочно пульсировал, как мерцание созвездий на потолке.
Секунду… Флинн открыла глаза.
– Звёзды! – воскликнула она. – Они разговаривают с нами!
– Что за чушь! – Фёдор казался огорчённым.
Флинн взглянула на него, задыхаясь от любопытства:
– Ты их не слышишь? Разве тебе не интересно, что они говорят?
Фёдор провёл рукой по чёрным как вороново крыло волосам.
– Ладно, на здоровье. Если тебе интересно. – Он замолчал, скрестив руки на груди.
Флинн снова закрыла глаза, прислушиваясь. От серебристого мерцания звёзд в темноте под веками словно иголочками покалывало. Флинн ничего не удавалось расслышать: шёпот сливался с перестуком колёс. Но наконец через несколько долгих секунд, когда они просто стояли не двигаясь, словно оси в центре мироздания, Флинн вдруг поняла, что говорили созвездия.
…заперто за стеклом… за стеклом…
– За стеклом, – прошептала Флинн. – Фёдор, что это может значить?
– Что Всемирный экспресс для тебя важнее, чем я, – ответил Фёдор, засунув руки в карманы брюк.
– Не валяй дурака, – сказала Флинн. – Для меня важнее Йонте, а не поезд. – Она широко улыбнулась, давая понять, что просто подтрунивает над ним и вовсе не хочет обидеть.
Взяв за руку, Фёдор потянул её из вагона. От угольной пыли его тёплая рука казалась шершавой.
– Понятия не имею, что это значит, – признался он. И так тихо, что это мог бы быть и ночной ветер, добавил: – Но я знаю, как сложно во Всемирном экспрессе найти что-нибудь романтическое.
Заперто за стеклом
Обыденности, о которой Флинн мечтала во вторник, не случилось и на следующий день. К тому же утром в среду занятия по боевым искусствам не оставили Флинн времени рассказать Пегс о ночном шёпоте звёзд.
Касим опять не пришёл на завтрак.
В столовой среди павлинов царило напряжение, потому что преподаватель боевых искусств синьор Гарда-Фиоре – маленький, лысый итальянец – адмиральским шагом курсировал между столами, проверяя выбор блюд.
– Нет, это никуда не годится, – пробормотал он, проинспектировав даже стол своих коллег. – Медовик и палачинки на завтрак – я вас умоляю! – Изящным жестом он отобрал тарелку у мадам Флорет. – Возьмите себе что-нибудь полегче, Фэй.
Флинн недоумевала, как преподаватель боевых искусств на это решился. Она, как и Пегс, заглатывая свою порцию палачинок, пока синьор не добрался до их стола, втайне ожидала, что мадам Флорет взорвётся.
– Уму не постижимо! Мы тут должны оправдываться за наш завтрак, а Касим ещё преспокойненько лежит себе в постели, – ворчала Пегс. – Каждую среду одно и то же.
Флинн не совсем понимала, на кого Пегс так досадует – на Касима или на учителя. Она собиралась сказать что-нибудь ободряющее, но тут поезд резко дёрнулся, и её прижало к краю стола. Вилки и ножи заскользили по столам, а пёс Брут покатился по проходу, словно шар в боулинге. Флинн услышала металлический скрежет, а потом всё затихло. Поезд стоял.
Флинн еле дышала, с удивлением наблюдая, как павлины вокруг неё продолжили разговоры как ни в чём не бывало.
– На этот раз в своём выборе Дарсоу превзошёл самого себя, – сокрушённо признала Пегс. – Но в том, что спорт я просто ненавижу, это ничего не меняет.
Ничего не понимая, Флинн вслед за Пегс посмотрела в окно: под серо-стальным небом до самого горизонта простирался золотой осенний лес. Буковки на оконной раме оповещали: граница национального парка Триглав, Словения.
Пронзительный свист вернул её к действительности. Синьор Гарда-Фиоре стоял у железной двери в начале вагона, держа в руках свисток – нечто среднее между шагомером и таймером.
Флинн и Пегс быстро отнесли грязную посуду в мойку и присоединились к потоку учеников, которые, смеясь и позёвывая, выходили из поезда на перрон и спускались по ступенькам на обочину железнодорожного пути. От рельсов до леса волнами влажной от ночного тумана травы расстилался луг. Среди доходящих до колен стеблей в воздухе мелькали покрытые росой паутинки. Было так приятно тепло, что Флинн не зябла, хотя надела сегодня самую тонкую из своих клетчатых рубашек. Лёгкий ветерок колебал траву, вздымая к их лицам пыльцу и крошечных мотыльков. Флинн встала рядом с Пегс в конце первого ряда, а за ними выстроились в ряд ученики постарше.
Занятие по боевым искусствам проходило одновременно для всех павлинов, и это страшило Флинн. Чем больше учеников – тем больше свидетелей её позора. Но хуже всего было другое – на всех павлинах, даже на Пегс, были сине-зелёные спортивные брюки и футболки с эмблемой школы.
Флинн вспомнила, что такая же форма вместе с кроссовками лежит и у неё в шкафу. Но она не знала, что после завтрака у неё не будет времени переодеться. И вообще…
– А зачем нужны боевые искусства? – тихонько спросила она Пегс, пока синьор Гарда-Фиоре на другом конце шеренги внушал Гарабине, что её неестественно-чопорная осанка очень вредит спине.
Пегс пожала плечами.
– Думаю, традиция, – сказала она.
– Разговорчики! – выкрикнул синьор Гарда-Фиоре с другого конца ряда, упёршись взглядом в Пегс.
Гарабина наклонилась вперёд, посмотрев на них с выражением «ну и дуры же!».
Флинн, беспокойно теребившая доходившую ей до бедра травинку, почувствовала, как у неё за спиной заволновались старшеклассники..
– Традиция? – переспросил учитель. – Ба! Вы думаете, что по окончании Всемирного экспресса все автоматически станете художниками, учёными или… – глаза синьора Гарда-Фиоре сверкнули, – мятежниками. Но так не бывает.
Флинн нервно сглотнула. Учитель остановился прямо перед Пегс, скрестив руки за спиной и рассматривая разноцветные заколки у неё в волосах.
– У павлина, играющего в обществе даже самую незначительную роль, обязательно будут враги. Вы должны научиться, – он обвёл взглядом всех, – общаться с такими людьми.
Флинн подняла бровь.
– Мы что, должны им просто врезать? – Вопрос вылетел из неё прежде, чем она успела его обдумать.
